Сбытчик

Анджело потер резинкой, и со лба в черную шапку волос врезались два острых крыла.

— Ещё что?

— Брови у него были погуще, — сказал Хейз.

— Что еще?

— А может, расстояние между носом и ртом длиннее. Одно из двух, — размышлял Хейз. — Во всяком случае, пока получается не то.

— Отлично, отлично, — бормотал Анджело. — Едем дальше.

— Глаза у него более сонные.

— Больше скошены?

— Нет. Веки тяжелее.

Они смотрели, как работает Анджело. Положив на грязный от многократного стирания рисунок кальку, он быстро-быстро двигал карандашом, время от времени покачивая головой и перегоняя язык из одного угла рта в другой. Наконец, он взглянул на них.

— Так лучше? — спросил он, показывая им второй рисунок.

— Все равно, ни капли не похоже, — сказал Фрэнки.

— Что неправильного? — спросил Анджело.

— Он все равно слишком молод, — произнес Хейз.

— И похож на дьявола. В волосах вот здесь уж слишком острые углы, — добавил Фрэнки.

— Ты хочешь сказать, залысины?

— Ага. Как будто у него рога. А на самом деле этого нет.

— Продолжай.

— Нос сейчас, пожалуй, подходящей длины, — заметил Хейз, — но форма все-таки не та. У него больше… как называется эта штука в середине, между ноздрями?

— Кончик носа, что ли? Длиннее?

— Да.

— А глаза как? — спросил Анджело. — Лучше?

— Глаза вроде в порядке, — сказал Фрэнки. — Глаза трогать не надо. Правда же, не надо?

— Правда, — согласился Хейз. — А вот рот не годится.

— Что неправильно?

— Очень маленький. Рот у него широкий.

— И тонкий, — добавил мальчишка. — Губы тонкие.

— А раздвоенный подбородок в порядке? — спросил Анджело.

— Ага, подбородок что надо. А вот волосы… — Анджело начал скруглять карандашом линию волос. — Так лучше, ага, так лучше.

— На лбу выступ, да? — спросил Анджело. — Вот так?

— Не такой заметный, — поправил Хейз, — у него короткие волосы с залысинами у висков, но выступ не такой заметный. А-а, вот сейчас лучше, сейчас лучше.

— А рот длиннее и тоньше, да? — спросил Анджело, и карандаш его снова бешено заметался. Взяв новую кальку, он начал переносить на нее плод совместных усилий. Его вспотевший кулак то и дело прилипал к тонкой кальке.

Все стали рассматривать третий вариант. Потом был четвертый набросок, пятый, десятый, двенадцатый, а Анджело все продолжал работать за освещенным солнцем столом. Хейз и мальчик беспрестанно его поправляли, в зависимости от того, какую форму принимало на бумаге их словесное описание. Анджело обладал хорошей техникой и без труда переводил каждую их устную поправку на язык карандашного рисунка. Расплывчатость указаний, казалось, его совершенно не смущала. Он терпеливо слушал. И терпеливо исправлял.

— Сейчас стало совсем плохо, — сказал мальчишка. — Ни капли на него не похоже. Сначала было даже лучше.

— Нужно изменить нос. У него была горбинка, — вспомнил Хейз. — Прямо посередине. Будто после перелома.

— Увеличить расстояние между носом и ртом.

— Брови покосматее. И потяжелее.

— Круги под глазами.

— Складки около носа.

— Старше. Сделайте его старше.

— Рот нужно чуть-чуть изогнуть.

— Нет, ровнее.

— Вот так лучше, лучше.

Анджело работал. Лоб его стал совсем мокрый. Они попробовали было включить вентилятор, но бумажки Анджело тут же полетели на пол. Полицейские со всего участка заглядывали в комнату и осторожно подходили посмотреть, как работает Анджело. Они стояли сзади и смотрели ему через плечо.

— Очень здорово, — сказал один из них, хотя в глаза не видел подозреваемого.

Весь пол был забросан смятой калькой. И все же Хейз и Фрэнки выискивали новые подробности, а Анджело добросовестно старался воспроизвести эти подробности на бумаге. И вдруг, когда счет сделанным рисункам был уже потерян, Хейз воскликнул:

— Стоп! Вот он!

— Точно! — воскликнул мальчишка. — Это он!

— Ничего не меняйте, — велел Хейз. — Вы попали в самую точку. Это он.

Мальчишка расплылся в широчайшей от уха до уха улыбке и пожал Хейзу руку.

Анджело с облегчением вздохнул и начал укладывать свой чемоданчик.

— Точный портретик получился, — похвалил мальчишка.

— Это моя подпись, — ответил Анджело. — Точный. Про Анджело можешь забыть. Мое настоящее имя — Точный, с большой Т. — Он ухмыльнулся. Слава богу, все кончилось — было написано на его лице.

— Когда мы получим копии? — спросил Хейз.

— А когда вам надо?

Хейз посмотрел на часы.

— Сейчас четверть четвертого, — сказал он. — Этот парень грозится убить женщину в восемь вечера.

Анджело кивнул, полицейский в нем сразу вытеснил художника.

— Пошлите кого-нибудь со мной, — сказал он. — Я прокатаю копии, как только вернусь к себе.

* * *

В 16.05 Карелла и Хейз вместе вышли из участка, вооруженные копией рисунка, на которой еще не просохла краска. Карелла направился к бару «Паб» на Тринадцатой Северной, куда в прошлое воскресенье Самалсон водил свою подружку. Карелла собирался просто показать рисунок бармену в надежде, что тот опознает подозреваемого.