Сбывшаяся мечта

– Пока, тетя Наташа, пока, – крикнул Баир, а Баинка вдруг подбежал к Наташе, обнял ее за талию, прижался и на мгновение притих. «Бедный, все-таки скучает без материнской ласки», – с жалостью подумала Наташа, и слезы невольно навернулись на глаза.

– Ну все, все, пойдемте, – с волнением сказал Доржо, растроганный неожиданным поведением сына, – вечером мы обязательно встретимся.

Они вышли и пришли в гостиницу, где опять кипел чайник, и был накрыт стол. На этот раз бабушка Жалма, как ее называли близнецы, сварила суп с домашней лапшой и заправила его черемшой. Запах стоял умопомрачительный. Троица не заставила себя уговаривать, все быстро помыли руки и уселись за стол. Вкус был отменный, то и дело попадались большие куски свежего мяса, поэтому все, обжигаясь, ели вкусный суп. У всех выступил пот, но никто не жаловался, поглощая вкуснятину.

После обеда, когда ребятишки вновь убежали на улицу, Доржо вызвался помочь, но женщина сказала:

– Да сидите вы уж. Что я, посуду не помою, что ли?

– Просто неудобно, мы вам столько хлопот приносим.

– Какие хлопоты, разве ж это хлопоты? Это же удовольствие, кормить кого-то, – печально сказала старушка.

– А разве у вас… – Доржо резко замолчал, осененный догадкой.

– Да, живу я одна, хотя и есть у меня дети, двое, мальчик и девочка. Но сейчас они уже, конечно, не дети. А когда расставались, они были совсем еще малышами.

Доржо молча сидел и слушал женщину. Видимо, ей надо выговориться, потому что она вдруг уселась поудобнее и начала свой рассказ:

– Я родилась в большой семье. Нас было семеро братьев и сестер, я самая младшая. Родители были людьми небогатыми, всю жизнь гнули спину на богачей за кусок хлеба и кружку простокваши. Я как помню себя маленькой, мне всегда хотелось есть. Понятно, что мне, как младшей, доставались лучшие куски, братья и сестры ели и того меньше. Перебивались мы, как могли, старшие рано пошли работать, об учебе не было и речи. Но потом пришла Советская власть, родители ожили, старшие братья и сестры стали комсомольцами. Затем началась война, отец и три брата отправились на войну. Я, мама и сестры работали в колхозе с утра до вечера. И тут стала болеть мама и слегла. Лекарств, необходимых маме, в больнице не было, надежды на выздоровление тоже. Можно было их купить, где-то все равно продавались, из-под полы, но денег у нас не было. Да, на лечение нужны были деньги, а их у нас не было.

И тут появился он, мой будущий муж, хромой Рабдан, которого не взяли на фронт из-за его хромоты. Он был очень противным человеком. Взгляд у него всегда был презрительный, говорил с ехидцей, словом, вызывал у меня всегда отвращение.

Услышав, что наша мама больна и нуждается в лечении, как-то вечером заявился к нам домой. Это уже в конце войны было, в начале апреля. Мы еще тогда не знали, что войне скоро конец, хотя и слышали об успешных продвижениях наших войск. Но война так затянулась, столько было «похоронок», столько горя и бед принесла, что уже никто и не смел верить в скорую победу.

Так вот, этот Рабдан пришел к нам, сел на табуретку, оглядел нас, четверых сестер, похотливым взглядом и сказал:

– У меня есть в городе знакомый фершал. Он сможет вылечить вашу маму. Правда, лекарства у него дорогие, но я все оплачу, – самодовольно заявил он.

Услышав такое неожиданное заявление, мы с надеждой взглянули на Рабдана, неужели и взаправду поможет?

– Но понимаете, что ничего за так делается, да?

Мы невольно переглянулись: «Что же запросит от нас этой наглый мужик. Неужто последнюю корову или лошадь попросит?» А как нам тогда жить, ведь у двоих овдовевших старших сестер были дети, которым каждый день нужно молочко, а остаться в деревне без лошади – это смерти подобно. К этому времени мы уже получили известие о смерти отца и двух братьев, лишь самый младший из братьев, Жалсан, продолжал воевать, и особо надеяться было не на кого. Но каждая во взгляде сестер прочитала, неважно, все отдадим, и корову, и лошадь, лишь бы маму на ноги поставить. Она и так часто болела, изработалась, много трудилась за свою жизнь, недоедала, недосыпала, и смерть близких ее подкосила очень сильно.

– Так что же вы хотите за ваши труды? – немного с ехидцей спросила старшая сестра Дулма.

Рабдан немного поерзал, стул под ним противно заскрипел, потом решился и выпалил:

– Мне нужна жена, и это будет Жалма.

При этом он небрежно ткнул в мою сторону пальцем.

Все растерялись от такого заявления. Меня вообще всю заколотило, ведь все в деревне знали, что у меня на фронте воюет любимый парень по имени Улзы. Мы дружили с ним с двенадцати лет, он на фронт ушел добровольцем, и письма шли от него довольно регулярно.

– Вы что, Рабдан-ахай, – вежливо начала средняя сестра, Димид, – она же вам в дочери годится, ей же ведь еще и двадцати нет.

– Ничего, чем моложе, тем лучше, детишек много народит, – невозмутимо ответил мерзкий Рабдан.

– Об этом не может быть и речи, у нее любимый воюет, как вы так можете, уходите отсюда, – довольно резко сказала Дулма

– Я-то уйду, а вот вашу маму кто вылечит? Или хотите, чтобы она умерла?