Сбывшееся желание

– Кто у тебя там? Войти-то дашь? – В мужском голосе послышались суровые нотки. – Или у тебя там что-то, что мне видеть не полагается?

– Да вот, Михаил Егорыч, поймали воровку! – Снежная королева нехотя посторонилась, пропуская в дом крепкого высокого мужчину – еще одного ожившего персонажа той фотографии из дома Стаса, и Аполлинария едва не лишилась чувств.

Годы не согнули Мишу Медовникова. Он сохранил прежнюю стать, которой мог бы позавидовать и его внук. Только темно-карие глаза выцвели до чайного цвета, как на старой фотографии, глубокие морщины пролегли на лбу и в уголках губ, которые так и не осмелились поцеловать Аполлинарию в молодости, да из-под шерстяной кепки торчали жесткие седые волосы.

Михаил держал сумочку Аполлинарии, в которой надрывался мобильный телефон. Ульяну, жмущуюся к стенке за его спиной, он даже не заметил.

– Но вам на это смотреть ни к чему, – засуетилась Майя. – Уводи ее, Яша.

Яша убрал руку со рта Аполлинарии, бесцеремонно подтолкнул ее в спину, и она торопливо вскрикнула, вглядываясь в любимое лицо, тронутое наградами лет – морщинками мудрости, чеканным профилем и серебром седин:

– Миша! Это ты?!

– Поля? – Михаил резко остановился и стянул с головы кепку, словно ему вдруг сделалось нестерпимо жарко. В тот же миг телефон замолк, будто почувствовав важность момента.

В доме повисла такая удивительная тишина, что Аполлинарии было слышно только звук ее бешено бьющегося пульса. Снежная королева, приоткрыв рот, беззвучно переводила взгляд с Аполлинарии на свекра. Она никак не могла понять, что они могут быть знакомы. Ульяна прижалась к стене, словно боялась, что Михаил увидит ее – постаревшей и подурневшей, в отличие от Аполлинарии. Но Михаил даже не заметил Ульяну, он не отрывал глаз от Аполлинарии.

– Что ты здесь делаешь? – спустя целую вечность промолвил Михаил. Он как будто бы не удивился ее молодому виду и смотрел на нее так, словно они только вчера расстались на станции.

Аполлинария шагнула ему навстречу, и детина тут же дернул ее за плечо, вспомнив о приказе хозяйки. Но Михаил так грозно взглянул на него, что парень сразу же убрал руки и слился с мебелью, как будто бы его тут и не было.

– Майя. – Михаил строго повернулся к остолбеневшей Снежной королеве. – Это как же понимать? Воровку, значит, поймали?

Он словно завороженный шагнул к Аполлинарии.

– Хороша воровка, украла мое сердце и держит его в неволе… – промолвил он с щемящей нежностью, от которой у Аполлинарии выступили слезы. – Уже сколько лет?

– Пятьдесят пять, – всхлипнула она и задрожала всем телом, когда пальцы Михаила коснулись ее щеки, бережно стирая слезы.

– Михаил Егорыч! – вклинилась Майя. – Да вы в своем уме! Какие пятьдесят пять? Ей от силы двадцать пять!

Михаил отмахнулся от нее, как от назойливой мухи, как будто не видя никакого несоответствия в том, что Аполлинария осталась по-прежнему молодой.

А Аполлинария, не в силах сдержать переполнявших ее чувств, преодолела последний шаг, который отделял ее от любимого мужчины, обвила его шею руками и поцеловала, вложив в этот первый, спустя целую жизнь, поцелуй всю свою нерастраченную нежность и любовь, пронесенную через вечность.

– НЕТ! – страшно закричала Снежная королева, словно этот поцелуй разрушил весь ее ледяной дворец.

Аполлинария вздрогнула, отрываясь от губ Михаила, и увидела, как ее руки, лежащие на его плечах, стремительно покрываются морщинами и пигментными пятнами, ощутила привычную слабость в коленях и ломоту в спине. Исчезла тяжелая коса, и голове снова сделалось легко от короткой стрижки. Она испуганно взглянула на Михаила, боясь, что он отшатнется от ее уродства, но тот смотрел на нее с той же любовью и лаской, словно не заметил никаких перемен.

И только по обезображенному разочарованием лицу Майи и по ошеломленному виду Ульяны, торопливо сунувшей в рот таблетку валидола, Аполлинария поняла, что снова стала прежней.

Если бы Аполлинария могла взглянуть на себя глазами Михаила, то была бы потрясена. Он видел ее молодой красавицей, как на той фотографии, которая стояла у нее дома.

– Нет, нет, нет! – безумно расхохоталась Майя и осела на пол в конвульсиях.

Со двора донеслись оживленные голоса, и в дом вошли трое мужчин в белых халатах, при виде которых Аполлинария испуганно вцепилась в Михаила. Генетики, которых вызвали по ее душу!

– Вы ведь врачи? – Михаил успокаивающе погладил Аполлинарию по плечам и с жалостью кивнул на корчившуюся на полу Майю, в одночасье лишившуюся разума. – Делайте свою работу.

Мужчины окружили сбрендившую красавицу, и та опасливо подняла голову.

– Куда вы меня ведете?

Один из добрых Айболитов улыбнулся, вытащил из чемоданчика большое красное яблоко и протянул его Майе.

– Это оно? – завороженно воскликнула она. – Молодильное яблоко?

– Пойдем с нами, – ласково сказал Айболит, – у нас таких еще много.

Майя безропотно поднялась и позволила себя увести. Один из медиков, седой генетик, которого Аполлинария на днях видела по телевизору, задержался в дверях и сказал Михаилу: