Сбывшиеся сны печальной блондинки

Ставят невод на рыб,

а попадает в него дикий гусь.

Богомол, хватая добычу,

не замечает, как сзади к нему

подкрадывается воробей.

На каждую хитрость

найдется другая хитрость.

Всякое происшествие ведет

к еще неведомым событиям.

Так можно ли уповать на свое

знание или разумение?

Хун Цзычен. «Вкус корней»

Глава 1

У меня дома побывали дикие звери. Пока я находилась в разъездах, они перерыли шифоньер, перевернули диван, вытащили из тумбочки в прихожей обувь и полазили в духовке. Что искала стая шкодливых обезьян — понять было невозможно. На шифоньере у меня лежало около пяти тысяч рублей. Это была маленькая заначка на всякий случай. Я забыла взять эти деньги в Москву, хотя это и был тот самый «всякий случай». Просто Олег меня совсем заморочил. Найти эти деньги не составило бы труда для грабителей, но деньги остались нетронутыми. Я стояла столбом и не могла отделаться от ощущения, что пришла в чужое разворованное жилище.

— Что здесь было? — задал чисто риторический вопрос Олег, вошедший со своей дорогой ношей следом за мной.

— Точнее, кто здесь был?

— Что-то искали. Деньги на месте?

— Да…

— А ценности?

— Никогда не было…

— А какие-нибудь бумажки? Договоры, акции?

— Нет… Вообще-то я все храню в сейфе, на работе. Ключ от сейфа у меня.

— Ладно, поиграли — и хватит! — Ведищев взялся командовать. — Звони в милицию. Только сначала положим Кирюху и я освобожу Горюнова. Приеду — позвоним.

Я привела в порядок диван, Олег уложил мальчика. Потом он уехал, а я стала наводить порядок и ждать, когда проснется Кирилл. Он проспал два часа, проснулся, потянулся, потер глаза, зевнул и сел. Потом спросил:

— А где папа?

— Сейчас приедет, — я волновалась, разговаривая с ним, боясь сложных вопросов и теряясь при мысли, что говорить о его маме.

— Я есть хочу.

Именно к этому вопросу я и не подготовилась! Боже, чем кормить ребенка? В рекламе они едят какие-то готовые завтраки и «Мамбу». Ничего такого в моем холодильнике нет. Но в рекламе и взрослые тети варят суп из бульонных кубиков, но я-то в жизни такого есть не стану!

— Кирилл, а что бы ты хотел съесть?

— Котлету по-киевски и шашлык!

— Ох, но у меня нет ничего такого!

Я испугалась, что он заплачет, но парень только капризно дернул верхней губой.

— Может, молока и печенья?

— Ладно, давайте, — милостиво согласился он. — Как вас зовут?

— Алла.

— А где у вас туалет?

— Вот здесь!

Олег появился через два часа. Мне показалось, что он удивлен или подавлен и немного злится. Однако свои чувства он старался держать при себе.

По тому, как Кирилл вылетел на звук его голоса, бросился ему на шею, возбужденно стал рассказывать о фильме, который мы с ним смотрели, я поняла, что они близки, очень близки. Отец обожает сына, а сын считает папу своим героем. Я немного поковырялась в старых ранах, потешила старуху-обиду и пошла сообразить чего-нибудь поесть для бывшего мужа. Олег принес из круглосуточного магазина пакет со съестным. Это оказались упаковка пельменей, баночка соленых огурцов и бутылка водки. Достав все это из пакета, я поняла, что он и впрямь не в себе.

Ужинали мы на кухне. Кирюха снова заснул, но на этот раз беспокойно, как маленький щенок, которого сморило посреди игры и он продолжает во сне гонять за кошками. Олег первым делом выпил сто грамм и только потом приступил к еде. Как ни странно, но Ведищеву шло легкое опьянение. Он становился не таким неприятным, его голос делался мягче, светлые глаза начинали блестеть, на губах мелькала быстрая улыбка, а на скулах проступал легкий румянец. Сейчас он тоже немного захмелел и наконец решился рассказать, какие такие события его взволновали настолько, что он начал снимать стресс алкоголем.

— Перед тем как выпустить Мишку, я заехал домой за деньгами для него. У меня дома та же петрушка.

— Какая петрушка? — немного нервно спросила я.

— На, выпей, — Ведищев протянул мне рюмочку. — У меня дома тоже был обыск.

Я отхлебнула водки. Кое-как справившись с ожогом гортани, поняла, насколько правильно поступил Олег, принеся водку. Стресс и впрямь надо снять. Что-то пугало в этом обыске, очень пугало. Не знаю, как объяснить, но мне чудился незнакомый, враждебный тошнотворный запах, оставленный людьми, рывшимися в моих тряпках. Отвратительно было знать, что они прикасались к вещам, разглядывали их, судили обо мне. Я сделала еще глоток водки. Между прочим, полегчало. Ведищев одобрительно кивнул и допил то, что оставалось в стакане.

— Я знаю, что они искали, — он поднял вверх указательный палец. — Они это нашли и забрали.

— Что это?