Счастье

Она знала. Даже слишком хорошо. И сама тоже любила его, что весьма осложняло выполнение задуманного.

– Я тебя тоже люблю, – ответила Сара, но глаза у нее были грустные.

Олли сильнее привлек ее к себе:

– Тебя это определенно не радует. Что, был тяжелый день?

– Не особенно.

Тяжелые дни отошли в прошлое. Дети занимались своими делами, по большей части вне дома, Агнес вела хозяйство, а Сара гораздо меньше работала в родительском комитете и имела время писать, что, впрочем, у нее не очень-то получалось. Что тяжелого могло быть в столь безупречной жизни? Ничего, кроме постоянного ощущения опустошенности и скуки.

– Я, наверное, просто устала. Ой, чуть не забыла. Звонил твой папа. Просил тебя позвонить.

– У них все о'кей?

Он очень беспокоился за родителей. Они старели, особенно сдал отец после инфаркта.

– Как он себя чувствует?

– Судя по голосу, нормально. Тем более что мама вернулась. Он позвонил, потому что она сегодня ушла днем в магазин и долго не возвращалась. Думаю, он волновался из-за погоды.

– Он слишком расстраивается по любому поводу. Из-за этого у него и инфаркт был. Я ему все время повторяю, что мама не нуждается в опеке, а он твердит, что у нее провалы памяти, но, по-моему, он преувеличивает. Я позвоню ему, когда мы вернемся, если не будет слишком поздно. Ну, шевелись, – с улыбкой поторопил Олли. – Прибавь темп. Столик заказан на семь.

Они поцеловали перед уходом Сэма, пожелав ему спокойной ночи, и оставили Агнес номер телефона ресторана. Бенджамин уже уехал, не попрощавшись с родителями. Он взял ключи от маминой машины и укатил, предварительно проглотив большую порцию жаркого, две тарелки овощного салата и кусок яблочного пирога, который испекла Агнес. Но Сара не сомневалась, что и у Билла он тоже будет есть, а может, еще и прикончит яблочный пирог, когда вернется. Раньше она беспокоилась, что он может располнеть, но, по всей вероятности, это ему не грозило – все уходило как в прорву, и если бы не широкие плечи, он определенно был бы похож на пресловутую жердь.

Ресторан был симпатичный: уютный, оригинально оформленный в стиле французской провинции, в камине полыхал огонь. Еда была хорошей, Оливер заказал превосходное калифорнийское «Шардоннэ». Оба расслабились. Сара слушала, как Оливер рассказывал о повышении, и испытывала при этом странное чувство. Многие годы она была его тенью, а теперь у нее вдруг появилась своя жизнь. Она слушала мужа, словно кого-то чужого, но, радуясь за него, не намеревалась, однако, более разделять его успехи. Они принадлежали только ему. Теперь Сара знала это твердо.

Когда закончили ужин, Оливер откинулся на стуле и посмотрел на жену. Он чувствовал в ней какую-то перемену, но не мог понять, в чем она состоит. Он обычно хорошо угадывал ее мысли, но в этот вечер дело обстояло иначе. В ее взгляде была какая-то отстраненность и печаль, и в сердце Оливера закрался страх. Что, если у нее роман? Даже мимолетный... Какие бывают у жен, живущих в пригороде, со страховыми агентами, стоматологами или просто с друзьями. Но он не верил, что Сара на такое способна. Она всегда была такой порядочной. Это было у нее в характере: прямолинейность, порядочность и честность. И за это, в частности, он ее любил. Невозможно, только не это. Он тоже никогда ее не обманывал.

Олли так и не смог понять, что с ней происходит. Принесли шампанское и десерт. Оливер смотрел на жену, освещенную пламенем свечей, и думал, что она, пожалуй, никогда не выглядела так молодо и привлекательно. В сорок один год она могла бы дать фору многим тридцатилетним. Темно-рыжие волосы по-прежнему блестели, фигура была безукоризненной, на талии не отразились трехкратные роды.

– Чем ты озабочена, дорогая? – ласково спросил Олли и взял ее руку.

Сара знала, что он хороший, порядочный человек и очень, очень любит ее.

– Ничем. А что? Почему ты спросил? Я в восторге от сегодняшнего вечера.

Она говорила неправду, потому что не хотела открываться ему. Но он и так всегда догадывался. Олли знал ее очень хорошо. Двадцать два года – это не шутка.

– Если считать по десятибалльной шкале, то, по-моему, сегодняшний вечер получил бы у тебя двойку. За ноль примем визит к зубному.

Она рассмеялась, а Олли, посмеиваясь, налил шампанское.

– Знаешь, ты все-таки сумасшедший, – сказала Сара.

– Ну конечно. По твоей милости. Представь себе, такой старый пень, как я, все еще балдеет от своей женушки. Забавно, а? После восемнадцати лет супружеской жизни!

– Как я поняла, ты записал себя в старики? И давно? Олли понизил голос до конфиденциального шепота и ответил:

– В прошлое воскресенье, когда я не смог сделать свое мужское дело три раза подряд. Это навсегда отпихнуло меня в разряд стариков.

Сара улыбнулась. Как любовник он почти всегда был великолепен.

– По-моему, два раза за полтора часа – это совсем неплохо. К тому же до того ты выпил уйму вина, не забывай об этом.

Олли посмотрел на пустые бутылки от вина и шампанского, стоявшие на столе, и с усмешкой заметил:

– Сегодня тоже, наверное, ничего не выйдет, а?

– Не знаю. Может, стоит поехать домой и проверить, пока ты еще в форме.