Счастье для дурочки

— Не буду вдаваться в технические подробности, так как нет смысла говорить об этом. Расскажу просто, чем это все закончилось. В тот день, когда случился обвал, нас в шахте было пятеро мужчин и одна женщина. Этой женщиной была Милена. Один из мужчин, итальянец Роберт, под обвалом погиб сразу. Травмы разной степени тяжести получили все. Кирилл оказался просто везунчиком и пострадал меньше всех. Кроме ссадин, ушибов, синяков и царапин, у него оказалась сломана только одна нога. Мы ждали помощи, но она все так и не приходила. На следующие сутки практически одновременно скончались француз Марсель и немец Гюнтер. Вот тогда-то мы и решили пробиваться самостоятельно, не дожидаясь помощи от хозяев шахты. Кирилл меня с травмой головы и Милену с переломанными ребрами и ногами, тащил вперед… Не знаю, как ему хватало сил тащить нас и на сколько нам удалось продвинуться, но через сутки не стало Милены. Кирилл не бросил её там просто так. Мы нашли в себе силы похоронить нашу подругу и мою жену и, только потом приступили к дальнейшему своему спасению.

Сергей замолчал, а затем, взяв в руки фужер и резко опрокинув содержимое бокала себе в рот, одним махом допил вино. Алина, поняв, что этот жест означает поминание ушедшей из жизни подруги и супруги Сергея, сделала тоже самое, только не торопясь, отдавая дань памяти Милене и желая здравия Кириллу, другу Сергея, за его умение бороться и идти к цели во что бы то ни стало.

Спустя какое-то время Сергей снова продолжил рассказ о пережитом.

— Кирилл, несмотря свою сломанную ногу и на мою травму головы, решил не останавливаться и пробиваться в поисках выхода. Он кое-как двигался вперед и тащил меня с собой… В периоды отдыха мы долго разговаривали, рассказывая друг другу истории своей жизни. Каково же было наше удивление, когда оказалось, что у нас есть нечто общее. Коротко скажу — у нас оказались общие знакомые. В какой-то момент мы даже чуть не поссорились, но потом заключили пожизненное соглашение. Сейчас не буду говорить об этом. Когда-нибудь ты узнаешь, но точно не сегодня. Пока я не готов открывать все свои карты, тем более это еще и тайна Кирилла. Соглашение, заключенное между нами, нас примирило, стерло все возникшие противоречия, хотя свыкнуться с ним было морально тяжело, так как пришлось отказаться от одной своей заветной мечты. Но мы пошли на это ради нашей дружбы, и спустя какое-то время благодаря этому стали совсем близки, словно родные братья.

Сергей снова замолчал. А затем, подумав, продолжил.

— Жизнь воспитала меня, сделав немного эгоистом. Похоже, в игре с жизнью я вытянул козырной туз… И я наконец-то хочу получить свою порцию земного счастья.

Алина слушала Сергея и сама того не замечала, как на ее щеках блестят дорожки от непрерывно бегущих слез.

— Спустя некоторое время Кириллу все же удалось найти выход, и он спас нас. Как оказалось потом, нас никто и не искал. Руководство шахты заведомо посчитало нас погибшими и не стало тратиться на спасательную операцию. Так что за своё спасение я благодарю исключительно Кирилла. Мне долго пришлось лечился. Кирилл же совмещал лечение с борьбой с руководством компании, на которую мы работали в тот злополучный контракт. Он судился за нас всех. А помогал нам еще один наш с тобой общий друг, Борька Токман, прекрасный и талантливый юрист, с широкой частной практикой. С помощью его удалось получить просто гигантскую компенсацию за смерть Милены, мою травму и даже за царапины, не говоря уже о сломанной ноге Кирилла и уж конечно за то, что руководство шахты на нас просто поставило крест.

Сергей снова замолчал. Вызвав официанта, он попросил ещё бутылку вина. Буквально через пару минут Андрей появился в зале с запрашиваемым напитком. Сноровисто откупорив бутылку и быстро наполнив ароматным вином опустевшие фужеры гостей, официант снова исчез за зеркальной дверью.

— Денег, которые для нас отсудил Борька, нам хватило на пару заброшенных, но вполне перспективных алмазных шахт в Алжире и маленький ювелирный заводик в Европе, — продолжил повествование о своих злоключениях Сергей, едва сделав глоток из наполненного бокала. — Поскольку теперь я был в ответе за маленькую Вирру и маму Милены, забрал их с собой, в Европу, купив им прекрасный домик в Потсдаме. Этот город покорил меня своей аккуратностью и непревзойденной простотой великолепия. Я влюбился в него.

Сергей замолчал. Затем, наконец, решившись, взглянул в лицо Алины и, увидев распухший от слез нос, ее покрасневшие глаза, дернулся…

— Ты что? Ты что, родная! Не надо плакать…

Он протянул руку к ее лицу и стер мокрые следы слёз на нем. Его ладони были сухими и горячими. Каждое их прикосновение к лицу Алины просто прожигало нежную кожу женщины. Она не сдержалась и снова разрыдалась, но теперь уже не таясь.

— Лина, любимая! Ну что ты… Все давно позади. Ты для меня самая родная и любимая женщина, моя единственная…

Алина хлопнула носом.

— Ой, Сережка-Сережка! Тебе бы только шутить. А как же твои любимые девочки: Милена, Вирра?

Сергей, ни секунды не задумываясь, ответил.