Счастье для людей

– Вы же знаете, что он живет в Америке, правда?

– Да. В Нью-Ханаане, в Коннектикуте. – Я понимаю, что говорю медленнее, чтобы мое сообщение дошло до адресата. – Ты знаешь, кого-нибудь, кто бы мог помочь мне найти его?

Долгая пауза.

– Не уверен.

– Я знаю, что он пишет тебе письма. Он упоминал кого-то или какое-то место?

Звук скребущих щетину ногтей.

– Там есть парень по имени Рон. Он, типа, его друг. Еще есть бар, куда он ходит. «У Элли», кажется. И там есть закусочная. Что-то большое. Типа «Большой Дэйв» или что-то вроде.

– Кольм, ты мне невероятно помог. Можно взять твой номер телефона, чтобы не срывать тебя с места снова, как сейчас?

– Ага. Джейн?

– Да, Кольм.

– Так никаких семейных обстоятельств нет?

– Нет, Кольм. Прости за ложь. Это единственное, что пришло мне в голову, чтобы связаться с тобой.

– Ага, ладно. Все путем.

Интернет подсказывает, где находится бар «У Уолли». И я сразу же звоню туда и говорю с его сотрудником по имени Трей, уверяющим меня, что не знает ни одного англичанина (высокого, с вытянутым лицом и так далее) по имени Том Гарланд. Так же он не знает закусочную с названием «Большой Дэйв» или «Большой Кто Угодно». Скорее всего, ему плевать, хотя он пожелал мне хорошего дня. Однако если верить мистеру Гуглу, там есть закусочная «У Эла», на чьем веб-сайте представлено великое множество бургеров всевозможных видов и размеров. На картинке с меню в углу есть даже отпечаток от кружки с пивом, полагаю, что подразумевает уют, и мое сердце начинает грохотать так же, как, должно быть, грохотали сердца Вудворда и Бернстайна, когда они шли на встречу с «Глубокой Глоткой» в многоуровневой парковке.

– Конечно, я его знаю, – отвечает сам Эл. – Его сейчас здесь нет, но я вижу тут человека, который может передать ему сообщение.

Это был не Рон.

Это Дон.

Том

Мы с Виктором слушаем Боба Дилана, его замечательный последний альбом в стиле песен Синатры из «Великого американского песенника». Очень сложно сказать, что обо всем этом думает лежащая у меня на груди и опустившая уши крольчиха, в луче солнца, освещающего в этот час диван, видно, как легкий ветерок ерошит ей шерсть. Скорее всего она вовсе не находит его голос красивым – такое мнение о хриплом гении из Миннесоты разделяют большинство моих друзей. В следующий миг мне приходится нарушить идиллию и вернуться к ноутбуку, где Дэн Лейк, который «жил в ее уме и сердце целых двадцать лет», считался мертвым уже долгие годы, но перевернем привычный загадочный порядок вещей, и мертвый человек – сюрприз! – оказывается живым!

Идею я почерпнул из истории, рассказанной мне Гарриет незадолго до развода, о всегда восхищавшей ее девочке из школы по имени Каролина Стэмп. О том, как они взрослели, а потом пошли разными дорогами. Гарриет иногда вспоминала о Каролине Стэмп и спустя годы представляла множество вариантов того, как сложилась ее жизнь: как она построила блестящую карьеру за границей, или живет в «Олд Ректор» с кучей детей и лабрадоров, по еще одной версии она стала знаменитой актрисой в духе Кристин Скотт Томас, а по другой вышла замуж за талантливого скульптора и живет на одном из шотландских островов, и в итоге сама стала художником. Ни один из сценариев не отразил того, что произошло на самом деле: Каролину на велосипеде сбил грузовик в лето окончания университета. Гарриет случайно узнала об этом спустя почти двадцать лет.

Бывшая жена сказала:

– Все эти годы в моем сознании она была живой, очень живой. Намного живее, как оказалось, чем в реальности.

Мрачные воспоминания прервал звук подъезжающей к дому машины. Двигатель выключается, и кто-то идет по гравию к французским окнам.

– Сегодня твой счастливый день, амиго, – говорит Дон, зайдя в комнату. – Бросай кролика и прыгай в машину. Эй, неплохо сказал, да?

Эл ведет меня в свой личный кабинет для звонка. Он сильно хлопает меня по спине и говорит:

– Верни ее, тигр!

Руки трясутся, пока я набираю номер.

В машине по дороге сюда Дон заставил меня выключить телефон и рассказал, что Джен позвонила в «У Эла».

– Твой номер перехвачен, – сказал он, словно актер в кино. Я рассказал ему о трюке с открытками.

– Я не знаю, зачем сделал это. Просто хотел сделать хоть что-то.

– Старомодные чернила на бумаге, – сказал он. – Возвращают нас к Ромео и Джульетте.

– Какой у нее был голос?

– Я бы сказал, взбудораженный.

– Что она сказала?

– Что не знает, как меня благодарить.

– А про меня?

– Что ты просто счастливчик, раз у тебя есть такой друг, как я.

– Дон, как думаешь, мы можем ехать немного быстрее?

– Остынь, Кемосабэ. Она никуда не денется.

Она отвечает даже до первого гудка.

– Том?

– Джен!

– Боже мой! Это ты. Что за хрень?

– Ты получила мои открытки. Открытки.

– Все восемнадцать! Ненавижу загадки!

– Прости.

– Это было просто великолепно. Когда я поняла. Но заняло три часа.

– Джен. То, что ты написала в письме. Ты так думала в то время, когда писала?

– В каком письме? Что писала?