Счастье - это теплый звездолет

— Девушка. Девушка с длинными волосами. Почти до пят, я никогда таких не видел. Она раскладывала их на таком вроде столе, опустив голову. Без звука — думаю, аудио отключилось. Потом она очень медленно поливала их жидкостью. А потом поджигала их, поджигала себя. Волосы горели и взрывались, и она горела. Думаю, это было на самом деле. — Его передернуло. — Я видел, как у нее во рту чернел и скручивался язык. Было очень страшно. Снова и снова, повсюду. Заело.

Персик издала звук отвращения:

— И это ты хочешь рассказать своему отцу, его призраку или чему еще?

— Да. Это новые сведения, они могут быть важны.

— Ну да, — презрительно заметила она и тут же широко улыбнулась. — А про меня? Я тоже новые сведения? Девушка, которая не уйдет в Реку? Которая останется здесь и будет рожать детей? Может, я последняя.

— Это очень важно, — медленно проговорил Джекко, ощущая, как какое-то непонятное чувство сводит его внутренности. — Но я не верю. Не можешь же ты серьезно…

— Я серьезно, — с безграничной убежденностью сказала она. — Я останусь здесь, рожу детей от тебя или от другого мужчины, если ты не захочешь остаться, и научу их жить на Земле вместе с природой.

И вдруг Джекко ей поверил. Совершенно новое чувство поднималось в нем, неся с собой восходы и бесчисленные связи с Землей. Оно было мучительно-щемящее, как будто внутри его открывалась ржавая дверь. Что, если именно к этому он и стремился?

— Думаю… думаю, может, я тебе помогу. Может, останусь с тобой хотя бы на некоторое время. Для нашего… для наших детей.

— Ты останешься на месяц? — изумилась она. — Правда?

— Нет, я хочу сказать, на дольше. Чтобы ты родила не одного, а я их видел и помогал растить, как мой папа. Вот попрощаюсь с ним, вернусь и останусь надолго.

Лицо у нее переменилось. Она тонкими темными руками коснулась его щек:

— Джекко, послушай. Если ты пойдешь к Реке, ты не вернешься. Никто не возвращается. Я тебя больше не увижу. Надо сделать это сейчас, до твоего ухода.

— Но месяц — это так долго! — возразил он. — Папиного сознания здесь уже не будет. Я и так ужасно задержался.

Минуту она глядела Джекко в глаза, потом убрала руки от его лица и с тихим смешком отступила на шаг.

— Да, а мы ужасно засиделись. Пора спать.

Персик, неся свечи, повела его обратно в комнату, и Джекко вновь подивился ее странным инструментам и занятиям:

— Это что?

— Моя ткацкая комната. — Зевая, она подняла и развернула квадрат очень грубой материи. — Я сама сделала.

Джекко подумал, что ткань некрасивая. Некрасивая и жалкая. Зачем делать такие ненужные вещи? Но у него уже не было сил спорить.

Персик отвела его сполоснутся к колодцу, по дороге показав еще одно место для отходов. Чужие отходы пахнут гадко, сонно отметил Джекко. Может, из-за этого и происходили все древние войны.

У себя в комнате он повалился в гамак и сразу уснул. Сны в ту ночь были сумбурные: толпы, ураганы, толкотня, отражение эхом в неведомых измерениях. Последним образом возник исполинский смерч, который нес во лбу драгоценный камень: спящую девушку, свернувшуюся, как эмбрион.

Он проснулся на розовой заре и увидел над собой темное лицо Персик. Она проказливо улыбалась. Джекко подумал, что она уже некоторое время за ним наблюдает, и быстро спрыгнул с гамака.

— Лентяй, — сказала Персик. — Я нашла лодку. Давай ешь скорее.

Она протянула Джекко тарелку с яркими натуральными плодами и повела его в рассветный сад.

Когда они выбрались на берег, Персик свернула к югу. Здесь, на мелководье, моталось туда-сюда опрокинутое, запутавшееся в парусе суденышко. Киль был по-прежнему выдвинут. Они кое-как свернули парус и отбуксировали суденышко на более глубокую воду, чтобы перевернуть.

— Я хочу эту лодку для своих детей, — взволнованно повторяла Персик. — Тогда они смогут ловить рыбу. Ой, как же им понравится!

— Встань всем весом на киль и тяни за борт, — сказал Джекко.

Сам он сделал то же самое. Персик наклонилась, и ее шелковое платье соскользнуло с грудей, высоких и острых, совсем не как у женщин в его семье. Зрелище это отвлекло Джекко, ноги перестали слушаться, и он не удержался, когда суденышко выровнялось и сбросило его в воду. Вынырнув, он увидел, что Персик, как кошка, вскарабкалась на палубу и крепко вцепилась в мачту.

— Парус! Подними парус! — крикнул Джекко и снова хлебнул воды.

Однако она его услышала, и парус заплескал огромным крылом за темной блестящей фигуркой Персик. Джекко впервые заметил название суденышка на корме: "Джек-старт". Он улыбнулся. Знамение.

"Джек-старт" плавно заскользил прочь, к рифу.

— Руль! — заорал Джекко. — Поверни руль и возвращайся!

Персик потянула румпель; было видно, что она налегает изо всех сил. Однако "Джек-старт" все быстрей и быстрей скользил против ветра к белой полосе буруна. Джекко вспомнил, что Персик ухватилась за мачту рядом с компьютером:

— Останови компьютер! Выключи его, выключи!