Счастье Феридэ

— Конечно, конечно, мне будет очень приятно исполнить любую вашу просьбу, — поспешил с ответом юноша, также зардевшись.

Мой голос прозвучал робко:

— Когда я договорюсь с доктором о прогулках по саду, вы не будете так любезны составить мне компанию?

Молодой человек стал пунцовым.

— Для меня это большая честь…

— Значит, договорились.

Студент согласно кивнул головой. Мне показалось, что после этого небольшого разговора он готов был сидеть в моей комнате до самого вечера, но поскольку я уже достигла задуманного и к тому же ужасно болела голова, юношу необходимо было спровадить.

— Сколько сейчас времени? — поинтересовалась я.

Рыжеволосый порылся в карманах и достал часы.

— Половина восьмого, — спокойно ответил он.

Тут я вспомнила о том, что совершенно не ориентируюсь не только во времени суток, но даже не знаю, какое сегодня число.

— Сегодня… — начала я.

— Девятнадцатое, — улыбнулся, догадавшись с полуслова, студент.

— Скоро нам не понадобится язык, — сделала я ему комплимент.

Молодой человек вновь покраснел. Однако, к моему разочарованию, уходить он так и не собирался. Взявшись за голову, я тихо проговорила:

— От закрытого помещения у меня что-то заболела голова.

Студент подхватился с места.

— Сейчас я принесу вам какую-нибудь болеутоляющую таблетку

— Будьте так любезны.

Он выбежал за дверь. Я поднялась и хотела выглянуть в коридор, но услышала приближающееся шарканье немой надзирательницы. Подойдя к моей комнате, она захлопнула дверь и сделала несколько оборотов ключом.

Минут через пять студент опять возвратился, но я не нашла иного средства избавиться от него, как притвориться спящей. Открыв дверь, он подошел ко мне, но будить не решился.

Когда осторожно на цыпочках он покинул помещение, я принялась обдумывать свой дальнейший план.

Теперь мне стало ясно, что главных действующих персонажей, с которыми мне придется столкнуться, будет трое: доктор Штольц, рыжеволосый студент и немая надзирательница (наконец-то я нашла объяснение ее молчанию). «Наиболее подходящий для осуществления моего плана, конечно, студент, — подумала я. — Он-то и поможет мне выбраться отсюда, когда доктор уедет куда-нибудь по своим делам…»

Пансион, 20 октября

Как только доктор возвратился из поездки, он сразу же заглянул ко мне.

— Как здоровье нашей Чалыкушу? — бодро прозвучал его голос.

Услышав имя, которым меня называли лишь близкие люди, я едва не вскочила с кровати, чтобы выцарапать мерзавцу глаза, но невероятным усилием воли все-таки смогла удержать себя от этого поступка.

— Я попрошу вас больше никогда не называть меня так! — возмущенно воскликнула я.

— Почему же? — усмехнулся Штольц. — Мне даже очень нравится имя Чалыкушу.

Я почувствовала, что мои ноздри раздуваются от ярости.

— Если вы залезли в мой дневник, — ответила я, — то это абсолютно не значит, что то же самое вы должны проделать с моей душой!

Профессор слегка стушевался и решил перевести разговор в более безопасное русло.

— В мое отсутствие я просил присмотреть за вами студента…

— Да, он приходил.

— Надеюсь, никоим образом ваше обостренное чувство гордости не было затронуто?

— Конечно, он ведь боится вас…

— Скажем, уважает, — уточнил доктор. — Впрочем, я не могу не отметить вашей наблюдательности…

— Мне показалось, что он отличается от серых стен, — намекнула я на свое заточение.

Доктор присел на кровать и равнодушно произнес:

— А ведь вас здесь никто и не собирается держать… Вы сами своим упрямством посадили себя в клетку.

— Скажите прямо, — устав от размытых фраз Штольца, попросила я, — какую бумагу мне нужно подписать?

— О, — замахал рукой профессор, — это абсолютно ничего не значащая мелочь…

— И все же?

— Ваше согласие на лечение новыми средствами.

— Короче, вы собираетесь испытать свой феноменальный препарат на мне и хотите, чтобы я дала на это согласие? Ведь так?

— Да.

— Значит, я должна подписаться под тем, что отдаю себя в руки профессора Штольца для того, чтобы он распоряжался моей жизнью так, как ему заблагорассудится?

— Вот здесь вы не правы. — Доктор встал со своего места и заходил по комнате. — Во-первых, вы нужны не мне, а мировой науке. Право не знаю, почему вас пугает мое предложение… А во-вторых, поверьте, вас никто не заставит насильно поставить подпись. Это дело добровольное.

— Если добровольное, то отпустите меня отсюда! Я не хочу участвовать в вашем эксперименте.

Доктор остановился и усмехнулся.

— Я не могу это сделать.

— Почему?

— Как медик я считаю, что у вас есть ряд болезней, некоторые из которых могут перейти в тяжелую форму. Вам необходим постельный режим… и временная изоляция от общества…

— Изоляция? — осеклась я.

Доктор поправил очки.

— Вот так-то, дорогая.

— Я не верю ни единому вашему слову! — привстав, отчаянно произнесла я.

— Не волнуйтесь так. — Профессор был невозмутим. — Вы можете прослушать целый ряд очень полезных для вас советов…

Я поняла, что мой протест по меньшей мере наивен, и поэтому, натянув до глаз одеяло, замолчала.

— Так о чем я говорил?.. — почесал затылок доктор. — Ах, да! О том, что предпринимаемые мною меры предосторожности с научной точки зрения оправданы.