Счастье и тайна

Но я, как и прежде, была полна решимости узнать, кто скрывался под маской монаха, и однажды утром, размышляя об этом, я вспомнила, как Хагар упомянула о том, что в доме были разные сундуки с одеждой. А что, если в одном из сундуков лежит монашеская ряса? Если бы мне удалось найти что-нибудь в этом роде, я бы была на пути к разгадке.

И здесь мне мог помочь только один человек — это Сара. Поэтому я и решила отправиться к ней.

Это было после второго завтрака, на который она не пришла. Я направилась в восточное крыло.

Постучавшись в дверь ее комнаты с гобеленами, я с радостью услышала, как она отозвалась:

— Войдите!

Она была рада, что я пришла к ней без приглашения.

— Ага! — воскликнула она, обошла вокруг меня на цыпочках и встала спиной к двери, как и в прошлый раз, когда я была у нее. — Ты пришла посмотреть на гобелены!

— И на вас, — добавила я.

Это ей явно понравилось.

— Посмотри, как у меня хорошо получается, — сказала она, подводя меня к сиденью у окна, на котором лежало голубое атласное покрывало для колыбели, которое она шила.

— Уже почти закончила, — сказала она, раскладывая его передо мной.

— Какая прелесть!

— А я боялась, — созналась она.

— Чего?

— Если бы ты умерла, значит, вся моя работа пропала бы даром.

Вид у меня был такой удивленный, что она объяснила:

— Ты была босиком. Ты могла встретиться со смертью…

— Значит, вы слышали об этом?

— …А я истратила столько голубого шелка!..

— Ну и что вы скажете о моем… испуге?

— …И вся эта работа была бы напрасной…

— А кто вам рассказал об этом?

— …Хотя оно могло бы подойти любому другому ребенку. Ведь всегда есть дети. — Глаза у нее расширились, и она продолжала: — Может быть, детям Люка. Не знаю, будут ли у Люка хорошие дети?

— Пожалуйста, не говорите о моем ребенке так, как будто он никогда не родится, — резко заметила я ей.

Она отпрянула, как от резкого удара.

— Я разозлила тебя, — сказала она. — Люди всегда злятся, когда им страшно.

— Мне не страшно.

— Но ведь ты злишься?

— Когда вы говорите так о моем ребенке.

— Значит, ты боишься, потому что сердитые люди всегда боятся.

Я попробовала заговорить о другом:

— Какое красивое покрывало! Оно, без сомнения, понравится моему малышу.

Она радостно улыбнулась.

— Несколько дней назад я ездила в гости к вашей сестре. Она рассказывала мне о том Рождестве, когда Мэтью нарядился.

Она приложила руку ко рту и засмеялась.

— Они тогда поссорились, — сказала она. — Она его так ударила, что у него кровь из носа пошла и испачкала его нарядную куртку. А наша воспитательница разозлилась. Им ничего не давали целый день — только хлеб и воду. Он нарядился, чтобы, ты знаешь… испугать ее! — Она посмотрела на меня и наморщила лоб. Я поняла, что ее поразило сходство этих двух случаев. — И что ты собираешься делать, Хагар? Что ты сделаешь с монахом?

Я не стала напоминать ей, что я — Кэтрин. Вместо этого я сказала:

— Я хочу попробовать найти одежду.

— Я знаю, где лежит шляпа, — обрадовалась она. — Он нашел ее при мне.

— А где монашеская ряса?

Она удивленно обернулась ко мне.

— Монашеская ряса? Я никогда ее не видела. Там нет монашеской рясы. Мэтью нашел шляпу и сказал, что собирается испугать ее, когда она будет спать. Это была шляпа с таким красивым пером. Она все еще лежит в сундуке.

— А где сундук?

— Хагар, но ты же сама знаешь — в маленькой комнатке рядом с комнатой для занятий!

— Пойдемте посмотрим.

— Ты собираешься нарядиться и испугать Мэтью?

— Нет. Я просто хочу посмотреть на старинную одежду.

— Хорошо, — согласилась она. — Пошли.

Она повела меня. Мы прошли комнату для занятий, потом детские комнаты и, наконец, подошли к темной двери в самом конце коридора. Она распахнула ее. Здесь пахло стариной: казалось, что комнату не проветривали много лет. Я увидела несколько больших сундуков, какие-то картины, сложенные у стены, заброшенные предметы мебели…

— Мама все поменяла в Ревелз, когда мы приехали сюда. Она говорила, что у нас слишком много мебели. Она убрала часть ее сюда… а кое-что в другие места… С тех пор она здесь и хранится.

— Давайте посмотрим на одежду.

На всех вещах здесь лежал слой пыли. Я внимательно огляделась, ведь если бы кто-то лазил в сундуки недавно, на пыли обязательно остались бы следы.

Я увидела один отпечаток на сундуке, но он принадлежал Саре, которая теперь расстроенно созерцала свои руки.

— Пыль, — сказала она. — Здесь очень давно никто не был. Может быть, с того самого времени, когда мы были детьми.

Открыть крышку оказалось нелегко. Она была не только тяжелой, но и никак не поддавалась. Вдвоем мы едва справились.

Я осмотрела одежду, которая лежала внутри. Платья, туфли, накидки, а вот и та самая шляпа, — Сара с торжествующим криком схватила ее.

Она надела ее и стала выглядеть в ней так, будто сошла с какой-то картины.

— Я представляю, как Хагар могла испугаться, — сказала я.

— Хагар надолго Не запугаешь. — Она внимательно посмотрела на меня. — Некоторые люди не могут долго бояться. Сначала они испугаются, а потом… уже нет. Ты такая же, Хагар.