Счастье ходит босиком

Людмила Ивановна уходила из социологии. И жалела только о том, что не увидит больше Нелю и не узнает, чем закончилась ее история с вдовцом-респондентом.

Уборка

Уборки бывают разные. На разную глубину.

Когда через час могут нагрянуть гости, уборка сводится к косметическим мерам. Все, что выдает бардак, распихивают по укромным местам. Туда, куда неприлично заглядывать чужим людям, – в шкафы, под кровати, кто как привык. Людка, продавщица овощного отдела, в случае экстренной уборки прятала хаос в стиральную машинку или выкидывала на лоджию.

Но бывает уборка по вдохновению, когда руки чешутся навести порядок, при котором жизнь вещей станет такой же упорядоченной, как секс батюшки и попадьи. Людка регулярно переживала такое состояние. Не в смысле секса, с ее Ваньком это не грозило, а исключительно в смысле периодических приступов, толкающих на героическую расчистку квартиры от ненужных вещей.

Людка понимала, что и с Ваньком, и с ненужными вещами нужно что-то делать – на обоих фронтах полная беда. Но она бездействовала, терпела, а может, просто жалела силы, щадила себя. Все-таки сорок лет недавно исполнилось, поберечь себя надо. Для генерального наступления не хватало пороха. Но периодически ее подмывало что-то изменить в своей жизни. Это желание подкатывало изнутри, как неожиданный рвотный спазм, как будто Ванек вызывал у нее токсикоз. Еще час тому назад все было если не хорошо, то сносно – и вдруг толчки энергии словно подбрасывали ее, и она испытывала неудержимые позывы как-то облагородить свою жизнь. Но даже в этом состоянии, переполненная решимостью резких действий, она догадывалась, что с Ваньком разобраться труднее, чем с ненужными вещами. Да и вообще на двух фронтах сразу воевать затруднительно.

Каждый раз, когда в ее душе начинали звучать трубы, зовущие в поход за светлой жизнью, Людка благоразумно бралась за уборку, оставляя Ванька на потом. Ей даже виделось, как она сядет напротив его в просторной и чистой квартире и скажет: «Ну что, в доме больше нет ненужных вещей, только ты остался». И он уйдет посрамленный, понимая, что захламляет ее идеально чистую квартиру и правильную жизнь, за кулисами которой томится принц, дожидающийся своего выхода на сцену.

Людка так часто видела эту картинку, что даже не сомневалась, что все так и случится. Правда, в мечтах кухня была просторнее раза в два и вся какая-то залитая солнцем. А окно реальной Людкиной кухни выходило на фасад соседнего дома, который добросовестно защищал ее от ветра, солнца и картинок дальнего вида. Но мечты всегда приукрашают действительность, это нормально.

Ненормально то, что Людке ни разу не удавалось довести уборку до победного конца. Начиналось все с полного обнажения шкафов, с выдвижения в центр комнаты стоящих по углам коробок, с выворачивания содержимого комода. Потом наступала фаза ностальгического перебора каждой вещицы, вроде бы ненужной, но имеющей статус неприкосновенности. Вот крепдешиновое платье с рукавами-фонариками. В нем она гарцевала, пока была молодой и стройной. Талия в платье такая, что теперь только одна нога туда пролазит. Это же не тряпье, а вещественное доказательство былой красоты. Рука не поднимается бросить такое в мусорное ведро. Однажды юбку выкинула, так потом со стыда чуть не сгорела, когда на глазах у прохожих ковырялась в мусорных баках – назад хотела юбку вернуть. Наверное, хорошо, что на нее кто-то банку олифы перевернул, вроде как взял ответственность за судьбу юбки на себя.

Жаль, что Людка не была выдающейся личностью. Для музея в ее честь накопилось много экспонатов. Все вехи ее незатейливого жизненного пути заботливо задокументированы тряпочками, салфеточками, беретами, водолазками, сумочками, рамочками, вазочками и прочим барахлом, если смотреть на них глазами стороннего наблюдателя. А если смотреть Людкиными глазами, то они быстро увлажнялись ностальгическим туманом. Вещи получали оправдательный приговор, отселение их на свалку откладывалось, уборка превращалась в вечер воспоминаний.

И в вечер мечтаний о будущей жизни. Вот бра – такие уже категорически не в моде, а не выбросишь, вполне пригодятся на даче. Или мясорубка, еще советская, добротная и могучая, тяжелая, как дуло советского танка. Людка покупала только готовый фарш, но вполне возможно, что на даче придется мясо самой крутить. Если она, дача, когда-нибудь появится у Людки. Как-то не скапливались деньги, утекали, как сквозь сито.

Кстати о сите, вот и оно. Вроде бы не используется, но если муку для блинов не просто из пакета сыпать, а просеивать через сито, то блины получатся качественнее. Людка про это в журнале читала. Так что сито – вещь совершенно необходимая. Просто в ее кухне сито не помещается, поэтому временно живет на лоджии, дожидаясь новой кухни. Выбросить сито – это все равно что выбросить веру в новую кухню, в новую жизнь с большой кухней и дачей. А заодно и с мужчиной, способным оценить качество блинов. Ванек ел все без разбора, как кабанчик на откорме. Такому муку просеивать – как перед свиньями бисер метать.