Счастье на тонких ножках

Дверцы разъехались в стороны, как по волшебству. Не удержавшись, я коснулась пальцами одной из них и почувствовала тепло дневного солнца, а также детский восторг.

– Где мы? – спросила я сипло, ступая на мраморный пол.

– Мы в твоем будущем. – Голос был ровный, мирный, но по моей спине побежали мурашки. – Смотри, Анастасия. Смотри внимательно. Ты находишься в самом сердце Ювелирного Дома Ланье. И весомая часть этого богатства принадлежит тебе по праву. Смотри и никогда не забывай об этом. Что бы в твоей жизни ни произошло – не забывай.

Я подняла голову и увидела мир, о существовании которого раньше не подозревала. Кругом сияли и сверкали желтые лампы и хрустальные люстры, стояли стеклянные полки (широкие, узкие, высокие, низкие, прозрачные, полупрозрачные…), высились колонны, свешивались водопады хрупких цветов, сделанных из бледно-розового камня (хотелось дотронуться до их чужой прохлады!), тянулись цепочки мозаики и… И все было заполнено густым блеском ювелирных изделий! Этот блеск то сливался в невесомые облака, то распадался на огоньки, то плыл ко мне, то отдалялся, то кружил и манил за собой. Мне послышалась музыка – медленная, печальная и монотонная, это был зов из глубины веков. Он пробивался из-под толщи земли, из-под толщи воды, где некогда лежали и ждали своего часа неограненные камни, где золото и серебро накапливали красоту и желали власти над людьми… Он пробивался из-под мраморного пола, а может, из дальних помещений этого невероятного магазина, пробивался и летел ко мне.

– Ну как будущее? Нравится?

Я вздрогнула и посмотрела на незнакомца. В его серых глазах застыл холод, и не было улыбки на лице.

– Не знаю, – честно ответила я, пытаясь разобраться в собственных чувствах и поймать еще раз ту музыку…

– А теперь нам нужно вернуться.

Его пальцы коснулись моего локтя и сжали его. Не сильно, но требовательно.

– Да. Мне нужно домой…

В машине я сразу стала очень маленькой и буквально утонула в кресле. Мир Ланье оказался слишком блестящим для девочки из деревни…

– Это твое по праву, – повторил незнакомец иначе, легко, будто уже не вкладывал в слова особый смысл.

– Вы – мой друг? – осмелилась спросить я, положив руки на колени.

А к какому выводу я могла еще прийти, если человек настаивал на вот таких моих правах? Я не привыкла к заботе, к тому, что кому-то может быть интересна моя жизнь и дальнейшая судьба. А он, хоть и резко, в странной форме, но попытался приблизить меня к немыслимому богатству. Деревенского образования вполне хватало на осознание этого факта. Но в ответ я услышала раскатистый смех…

– Я никогда не сделаю ничего хорошего ни одному из Ланье, – сухим тоном произнес он через несколько секунд. – Никогда. И это ты тоже запомни.

– Но зачем…

– А я надеюсь, крошка, что, когда ты подрастешь, окрепнешь и расправишь крылья, ты разворошишь это осиное гнездо к чертовой матери. Хочу посмотреть, как Старуха станет метать громы и молнии, когда ты протянешь руку и возьмешь свое.

Он говорил о моей бабушке. Прозвище Старуха не звучало в его исполнении оскорбительно, он вовсе не подчеркивал возраст Эдиты Павловны… Это было нечто иное, чего я не могла еще понять, определить…

Через полчаса я оказалась на том же самом месте, где вспоминала о Лильке и Павле. Мой похититель уехал без лишних слов, бросив на прощанье тяжелый продолжительный взгляд в мою сторону. Он не пригрозил, не потребовал держать язык за зубами, не сказал, что делать дальше.

«Наверное, лучше ничего никому не рассказывать… Бабушке это не понравится, и посадят меня под домашний арест…»

Я стояла как столб и смотрела вслед черной машине.

«Дорогая Лилька! – собиралась я написать во втором письме. – Хочу тебе сказать, что я терпеть не могу золото, серебро, бриллианты и рубины… У меня аллергия на драгоценные камни. Да, вот такое редкое заболевание, и самое ужасное – врачи бессильны мне помочь…»

* * *

К обеду появились бабушка и Лера. Мы уселись за накрытый стол и поели молча. Я никак не могла привыкнуть к этикету и ритуалам, обязательным в этом доме, и осторожно, с удовольствием нарушала правила и обходила запреты. Зачем ждать, когда кто-то положит на твою тарелку кусок мяса, если можно взять самой? Две вилки, нож, лопаточка… В моей душе не было особого желания разбираться в этих премудростях, и пару раз я натыкалась на недовольство Эдиты Павловны. Мысленно я называла ее то бабушкой, то по имени-отчеству и постоянно возвращалась к встрече с незнакомцем. Странно… его заинтересовала моя персона, но он, бесспорно, видел, что я всего лишь неловкий богомол, робко переступающий порог новой жизни. Не более того. Он же производил впечатление хищника и если и прятал свою сущность, то лишь на короткое время, не слишком усердствуя. Пытаясь вспомнить его лицо в подробностях, я хмурилась и ела медленнее.

– В четыре часа состоится собеседование. Настя, прошу тебя явиться в библиотеку без опоздания, – закончив обед, поднявшись со стула, объявила бабушка.