Счастье оптом

— Да, оглянуться не успеешь, как разбегутся, это точно, — подтвердила Холь. Мои уже. Одной тридцать лет, как тебе, она замужем уже. А второй двадцать пять — путешествует, ищет себя, замуж не собирается. Люблю обеих безумно, особенно когда мы на расстоянии. Все-таки детей для того и растят, чтоб отпустить потом, выполнив долг перед природой, и жить дальше, чувствуя себя прекрасно.

— Мои еще совсем маленькие.

— Разве что мальчик, — усомнилась Хель. — И тот прекрасно обходится няней, а на ночь может послушать сказку от соскучившейся по нему маме. Нельзя ставить на себе и своих мечтах крест только потому, что родились дети. Они приходят в этот мир не для того, чтобы стать вечной обузой, Марго, а чтобы дарить радость материнства. Так вот, в твоей загруженности и сумасшедшем взгляде нет радости. Значит, нужно что-то менять. Учись быть не просто их вечным спутником и вершителем их судеб, а компасом. Направляй осторожно, позволяя отклоняться от заданного тобой курса и набивать свои шишки, только так и получаются из простого человека личность.

Я безумно хотела возразить. Даже рот пару раз открывала, но… почти сразу захлопывала его, задумываясь все больше. В моей жизни и правда давно что-то пошло не так. Я зациклилась на том, что жить нужно по нормам и правилам, установленным до нас — так положено, и это неоспоримо. Но насколько эти правила верны, если не приносят ни мне, ни детям счастья?..

— Мы приехали! — постановила Хель, надавливая на руль и сигналя охране, чтобы открыли ворота. — Завтра, Марго, заберу тебя в одиннадцать. По магазинам. Шоппинг, детка, будет выматывающим, так что готовься!

Она попрощалась быстро, высадив меня во дворе и тут же свинтив куда-то. А я, посмотрев на свет в окнах второго этажа виллы, улыбнулась и пошла к гостевому домику, предвкушая, как обрадуются мне дети.

Но дети бессовестно спали.

Милые ангелочки в кроватках, с улыбками на безмятежных лицах.

— Еще часов в девять легли, — шепнула мне Зоя Аркадьевна, осторожно закрывая дверь. — Мне на вилле комнату выделили, я пойду спать туда. А завтра к семи приду, Маргарита. Вы, кстати, совершенно чудесно выглядите.

— Спасибо, — ответила грустно. — Долго всё только, не успела уложить Артёма сама…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Он нервничал, — улыбнулась няня, — переживал. Но стойко вынес расставание. Смелый малыш. Лёг рядом с телефоном, чтоб, если приснится кошмар, мог позвонить вам.

Я засмеялась.

— Это на него похоже.

— Чудесные дети, — кивнула Зоя Аркадьевна. — Очень вас любят и волнуются, чтобы к вам вернулось настроение.

Я удивленно посмотрела на женщину:

— Какое настроение?

— Весёлое, — ответила она. — Они хотят, чтоб вы больше смеялись. Сказали, что с тех пор как ушел их папа, вы совсем устали.

— Совсем устала? — я глупо хлопала глазами.

— Такая была формулировка от Ариночки. Остальные просто согласились. Так что, Маргарита, отдыхайте. Дети очень верят в эту поездку и в вас.

Она ушла, загадочно улыбаясь, а я так и осталась смотреть ей вслед, обдумывая сказанные слова. «Устала» — самое верное определение. Хотя не перерабатывала на работе и на огороде, не разгружала вагоны, не преодолевала десятки километров ежедневно… Устала от состояния амебы, от дня сурка, но сама не поняла, как втянулась в этот ритм, и стало страшно что-то менять, превратившись в хомяка, крутящего колесо день и ночь, и забыв, что вне этого колеса целый мир.

Глава 8

Следующий день прошел как в дурмане: ночью я очень плохо спала, а утром рано поднял Артёмка.

Дети восторженно рассматривали цвет моих волос, утверждали, что они стали словно шелковые и хвалили за стрижку. Я улыбалась, старалась уделить внимание каждому до отъезда и чувствовала острую вину за то, что снова собираюсь весь день провести вдалеке от них.

На завтраке меня закидали комплиментами все, кроме разве что отца. Тот сидел болезненно-бледным и неистово расправлялся блюдо в своей тарелке. Не ел, а кромсал вилкой и ножом. Будто ему туда врага положили, и он пытается расквитаться за все грехи. Впрочем, быстро утратив интерес к сим непонятным нам действиям, он молча встал и, не прощаясь, удалился в кабинет.

Жанна Михайловна за ним не пошла, но, чуть отойдя в сторону, позвонила Золоткову. Громко с ним поздоровавшись, она опомнилась, посмотрела на нас и дальше говорила тихо, — так, что нам слышно не было.

Меня разбирало любопытство, хотелось понять, что творится в этом странном семействе и, может быть тогда, понять, зачем нас всех пригласили. Чем руководствовался отец, когда стал разыскивать всех нажитых за долгие годы отпрысков? Чувством вины, страхом перед тем светом или желанием насолить жене? Если последнее, то что она могла натворить?