Счастье оптом

Я замерла, как мышка, застуканная за поеданием зерна.

— Спасибо.

Это всё, на что меня хватило. Хотя нет, не всё. Забрав пакеты, я поиграла бровями, совсем как он недавно, и добавила:

— Знаешь… у меня тоже есть родимое пятно. На правом бедре. В виде неполной луны. Ну, до завтра.

Я уходила, чувствуя на себе его взгляд, в котором смешалось удивление, смех и что-то еще, от чего у меня самооценка начала медленно подниматься, а губы так и растянулись в оскале, не желая возвращаться в нормальную форму.

* * *

Но дома идиллия кончилась.

Арина встретила меня на входе, врезавшись с рёвом разгневанного медвежонка. И сразу начала обиженно излагать факты: всё плохо, ей обидно, Артём гад мелкий! Сын в это время выл из детской, не забывая громко причитать, что он не виноват. В гостиной из всех взрослых нашлась лишь одна женщина — нашлась Жанна Михайловна. Она со спокойствием удава сидела у барной стойки и читала книгу по психологии. Что-то там о воспитании гения в семье.

— У меня теперь синяк, — бубнила бегущая за мной Арника. — На всю голову! Он меня прямо пультом!..

— Я разберусь, — пообещала, глядя на бедлам вокруг.

— Мама! — обрадовался Артём, выбежавший к нам на мой голос. — Ты всё? Или снова нас бросишь, как Зоя Аркашевна?!

Я уронила пакеты, посмотрела на жену отца и уточнила:

— Что происходит?

— Зоя Аркадьевна пала от мигрени, — пояснила та. — И это неудивительно, скажу вам откровенно. Пришлось её подменить. Но теорию я немного подзабыла, так что вот…

Мне показали книгу.

Арина зарычала и бросилась на Артёма с криком:

— Он опять! Не показывай мне этот палец!

— Маму-у-уля! — сын унёсся в мою спальню, голося на всю окрестность: — Спаси-и-и-те-е!!!

— И давно вы здесь? — спросила я у Жанны Михайловны, очень стараясь быть разумной спокойной и цивилизованной.

— Часа два, — пожала она плечами. — Привела их сюда после ужина.

— А где Варя?

— С Кариной в бассейне плавать осталась. — Посмотрев на часы, она добавила: — О, вот-вот вернётся. Они, кажется, поладили. А вы как погуляли?

— Неплохо. Наверное.

В спальне что-то упало. Такое ощущение, что шкаф. У меня дёрнулось веко, пропало желание быть вежливой.

— Это стул, — отмахнулась нереально умиротворённая Жанна Михайловна. — Они его часто роняют. Не стоит беспокоиться.

Я мотнула головой, осоловело уставилась на женщину и спросила:

— Почему вы не позвонили мне?? Я бы приехала! Я же их мать!

— Потому что ничего ужасного не случилось, — спокойно ответила та. — Зачем вас беспокоить? Вы же не можете вечно бросать все дела и отмахиваться от личной жизни по любому их писку.

Как это не могу? Я так и живу…

— Но… Дети! Они без няни.

— Без няни, но под присмотром. Они со мной, а я уже воспитала сына. Это как велосипед, Марго, не волнуйтесь. Однажды научилась ездить и всё.

— Что, всё?

— Могу вспомнить как. Легко. Только нужно время и хорошая доза успокоительного. И то, и другое было в наличии.

Я вспомнила, как она воспитала Льва. Последний раз он доказывал мне, что ворует у матери украшения из лучших побуждений. Угу, научилась она ездить…

— Дальше я сама, — улыбнувшись, я подняла пакеты и направилась в спальню.

И вдруг поняла, что если бы мне позвонили, то часов, проведённых рядом с Михаилом не случилось бы. А это было очень хорошее время. Замечательное. Давно мне так уютно ни с кем не было. Я остановилась и, обернувшись, искренне добавила:

— Спасибо вам огромное. Вы… Спасибо, правда.

— Обращайтесь, Марго. Я буду рада снова помочь.

Она выверенным жестом поправила идеальную прическу и отправилась к выходу. А я к детям.

Утихомирить их удалось быстро, и даже задобрить получилось, разрешив съесть по эклеру на ночь.

А вот Вари всё не было.

Пришлось мне идти за блудной дочерью, взяв с младших клятвенное обещание не баловаться.

Она нашлась на полпути к вилле. Веселая, поющая что-то себе под нос и совершенно не замечающая моего особенного мамо-взгляда. Сурового такого, даже гневного.

— Ой, привет, — расплылась в улыбке дочь. — Ты давно приехала?

— Давно.

— А я была в бассейне с Кариной. Она такая классная, мам! Подарила мне футболку.

Она потрясла передо мной мелким целлофановым пакетом.

— А дедушка обещал подарить гитару.

— Кому? — опешила я, забыв даже, что хотела начать проповедь на тему "Слушай сюда, ты провинилась, кайся!"

— Мне. Я же хочу в музыкалку, помнишь? А препод сказал, что надо новую гитару. Дедушка сказал, что если я хочу учиться, это хорошо. Он поощряет.

— Какой дедушка, — решила зайти с другого края я.

— Серёжа, — удивлённо молвила Варя. — Мы у него гости сейчас, мам. Это его дом. Ты чего?

Я кивнула. Хмуро посмотрев на окна кабинета отца, уточнила:

— И давно вы сдружились с дедушкой?

— Нет. Он вообще не самый дружелюбный, — пожаловалась Варя. — Но вчера сказал, что я очень похожа на его мать. И что она была певицей. С шикарным голосом.

— Надеюсь, ты ему не пела, — усмехнулась я, вспоминая завывания Вари из душа. — У Сергея Петровича больное сердце.