Счастье по Аристотелю

Демонстрируя почти пророческую проницательность, Аристотель описывает явление, в современной психологии известное как проекция. Порочные люди вполне могут заводить мимолетные шапочные знакомства ради удовольствия (скажем, перекинуться в карты). Но на близкую первостепенную дружбу они не способны, поскольку никому не доверяют: они меряют окружающих по себе. Так как в собственных поступках они руководствуются эгоизмом, завистью, желанием одержать верх любой ценой, то просто не в силах вообразить иную нравственную парадигму, основанную на стремлении ко всеобщему счастью.

Тот, кому вы действительно дороги и близки, не будет переживать, если вы не заметите оказанного вам благодеяния. Ему важно не доказать вам что-то и не получить ответную услугу, а максимально способствовать вашему счастью. Хорошие родители испытывают подобную альтруистичную любовь к своим детям. Собственно, Аристотель считает правильным, что «отцы любят детей больше (а матери – еще сильнее отцов), нежели любимы детьми. И те, в свою очередь, собственных детей любят больше, чем родителей». Превосходство материнской любви над отцовской Аристотель объясняет тем, что «матери с большим правом считают детей своим произведением: ведь произведения разнятся по тяжести затраченного труда, а рождение ребенка тяжелее достается матери».

Примером крайнего проявления самоотверженной любви у Аристотеля выступают матери, отдающие своих детей на усыновление ради их будущего благополучия. Он ссылается на трагедию, в которой Андромаха, спасая своего сына Астианакса от греков, намеренных сбросить младенца со стен Трои, пытается подкинуть его другой женщине и таким образом тайно вывезти из города. Для Андромахи это значит расстаться с сыном навсегда. Кроме того, спасенный Астианакс об этой жертве со стороны матери знать не будет и, возможно, вырастет в убеждении, что родительница от него попросту избавилась. Близкие друзья напоминают хороших матерей в другом: им по-настоящему больно, когда вам плохо, и они готовы взять ваши страдания на себя, лишь бы облегчить вам жизнь. «Как птицы, чувствующие боль друг друга», – добавляет зоолог Аристотель. У птиц моногамны около 90 % видов (по сравнению с 3 % у млекопитающих), в чем Аристотель наверняка убедился, наблюдая за жизнью отдельных птичьих пар.

Кого-то, возможно, смутит, что Аристотель не видит разницы между близкой дружбой с членами семьи и с людьми неродными, тогда как в реальной жизни большинство из нас в основном эту разницу ощущает. Осознать, что человек не обязан испытывать к вам привязанность, преданность, желание способствовать вашему благополучию только по факту родства, бывает тяжело, но осознать это необходимо. Очень полезно набраться храбрости и проанализировать по аристотелевским критериям все свои родственные связи (за исключением взаимоотношений с собственными детьми, поскольку дети, которых вы сами решили произвести на свет, вправе рассчитывать на вашу безусловную любовь). Возможно, даже внутри небольшой нуклеарной семьи найдутся те, кому собственная выгода важнее вашего благополучия и кто готов ущемлять вас, предать, оставить без помощи в случае нужды. Кровь не всегда гуще воды: друзья могут любить вас сильнее, чем обладатели общих с вами генов или окружение, в котором вы росли и воспитывались, если вы приемный ребенок. И вот тут-то самое время вспомнить о дружбе утилитарной. Родного или двоюродного брата или сестру, которые не делают вам ничего хорошего в ответ на ваши благодеяния, Аристотель рекомендовал бы определить в «дальние», второстепенные друзья. С ними можно обмениваться поздравлениями по праздникам и, самое большее, приглашать на свадьбы, без всякой необходимости испытывать вину за отчуждение.

К поддержанию близкой дружбы Аристотель подходит обстоятельно и вдумчиво, оговаривая в рассуждениях множество подробностей и нюансов. О том, что друзья детства часто взрослеют не одновременно, он, похоже, знает из личного опыта. Разница в уровне зрелости лишает бывших друзей возможности получать отдачу от отношений. А если наш близкий друг меняется до неузнаваемости и проявляет себя не с самой добродетельной стороны, разрывать ли дружбу? Как правило, «испортившиеся» друзья – это уже неизлечимо, и отношения становятся в тягость. Однако мне с моим правилом вторых (но не третьих!) шансов было приятно обнаружить, что и Аристотель готов давать близким друзьям еще одну возможность, ведь «помощь тем, у кого есть возможность исправиться, должна иметь в виду скорее нрав, а не [финансовое] состояние, в той мере, в какой нрав выше имущества и теснее связан с дружбой».

Глава 8 Общество