Счастье по наследству (СИ)

Лужайка перед домом в пригороде, куда он переехал после того, как отошёл от дел в баре, напоминает картины Кинкейда: сочно, ярко и бессмысленно. Но Сеймуру нравится. Его переломанный нос не ощущает запахи, хотя не так давно он даже специально для этого бросил курить, но вот эстетическое наслаждение подсевшее зрение всё ещё получает. Дед копается в земле с тем же удовольствием, с которым раньше общался с посетителями за стойкой бара. Мне казалось, что при таком активном образе жизни Сеймур быстро заскучает, но этого не происходит. В полной тишине он может целыми днями сидеть на своём низком табурете возле цветника, подрезая, выпалывая, удобряя. Я слышала теорию, что спокойные люди с возрастом предпочитают активный образ жизни, а с гиперобщительными происходит ровно наоборот. Сеймур Бейтс — живое тому подтверждение.

Я звоню деду из магазина, перечисляю название сортов, выслушиваю краткий экскурс в особенности цветения каждого и покупаю вдобавок к азалиям с десяток луковичек ярко-жёлтых анкарских крокусов.

— Как ты сегодня спал?

Сеймур не любит прямых вопросов про здоровье, поэтому приходится узнавать о его самочувствии через наводящие вопросы. Это своего рода интеллектуальная игра вроде «да и нет не говорить», и я не знаю, кто из нас получает от неё большее удовольствие.

— Как убитый. Вчера до полночи резались в джин-рамми. Этот засранец развёл-таки меня на десять баксов.

— Ученик всегда превосходит своего учителя, тебе ли не знать.

— Да уж. С тобой за стол я точно больше не сяду.

— А если на интерес?

— Что я тебе, дурачок в квадратных штанишках?

Я смеюсь, вспоминая нелюбовь деда к моему главному герою детства — Губке Бобу. Он всегда считал недалёким мультик про морских обитателей, а заодно и меня, когда я бегала по дому, вопя «Кто проживает на дне океана…»

— Лучше расскажи, как там моя девочка?

Голос Сеймура смягчается. В нём появляются мурчащие нотки. Именно так он звучит, когда заводит речь о Фло.

Их любовь взаимна. Дед обожает мою подругу и очень за неё переживает. Обо всех горестях Фло я ему, конечно, не рассказываю — хватило и того, что Сеймур неоднократно ставил на место её отца, когда тот пытался повлиять на нашу дружбу. Так что хорошие новости я преподношу ему с большим энтузиазмом.

— Ай, молодцы! Ну, молодцы! Дай-то бог! Дети — это завсегда хорошо. Давно пора. Скажи этому парню, чтобы получше заботился о Флоренс, иначе будет иметь дело со мной.

Вряд ли Шон когда-либо слышал подобные слова от своего тестя, так что с уверенностью могу сказать, что в группе поддержки Фло нас теперь трое.

На заднем плане я слышу возмущённый голос четвёртого потенциального члена нашего кружка по интересам Флоренс Райт.

— Что там случилось?

— Соседский пёс, похоже, снова нагадил под моими астрами. Ну, я ему сейчас задам!

В трубке раздаётся треск. Телефон летит на стол, голос Сеймура, сыпавший проклятиями, удаляется, а его место занимает скрип половиц и быстрый топот обутых в пластиковые тапочки ног.

— Привет, мам, — звонкий голосок делает мою улыбку намного шире. — Бутч такую кучу навалил, что дед теперь ему точно причиндалы отстрелит. А заодно и мистеру Гримми.

— Лекс, ну что за выражения! — возмущаюсь я, давясь смехом.

— А что, он давно грозился устроить им обоим кровавую баню. Мам, а что такое причиндалы?

Глава 6

Soundtrack Broken by Lifehouse

В конце десятого иннинга первые два отбивающих «Гигантов» получают страйк-ауты. Третьим выходит игрок с самым низким процентом реализации выходов на биту в сезоне. Об этом я читаю в рекламном буклете, купленном перед игрой.

— За каким хером выпустили этого клоуна? — Шон грязно ругается и с силой ударяет по поручням ограждения.

Они вибрируют, но, привычные к подобному проявлению чувств, стойко переносят удар.

Гул над ареной подобен звуку работающего авиационного двигателя. Если «клоун» облажается, его четвертуют все сорок тысяч зрителей стадиона Оракл-парк.

«Клоуну» везёт. А в двенадцатом иннинге с исполнением победного хоум-рана он полностью реабилитируется.

Уши закладывает от рёва многотысячной толпы. Победа на домашнем стадионе — это всегда громко.

Парни в ложе обнимаются так, будто это финал Мировой серии, а не третья игра Национальной лиги. Хотя соглашусь — сливать её действительно было нельзя.

Я вспоминаю, что последний раз был на домашней игре «Гигантов» как раз на финале Мировой серии в две тысячи двенадцатом и воочию наблюдал три хоум-рана Пабло Сандоваля.

Ходили почти той же компанией: Шон Райт, Мелвин Девитт, братья Робинсон. Сейчас здесь парочка незнакомых парней из Делового района, новый друг Мела — популярный стенд-ап комик из местных с унылым лицом и такими же шутками, а из близнецов Робинсон в наличии только один — Крейг. Второй, Лукас, накануне улетел в Миннеаполис и уже прислал в Фейс Тайме сообщение, что «очень рад видеть мою задницу».

— Взаимно, брат, — киваю я рыжему бородачу, который широко улыбается с экрана сматфона Крейга, которым тот тычет мне в лицо.