Счастье по обмену (СИ)

Узкая кровать, на которой одному-то еле поместиться, вмещал этой ночью обоих. И как вмещал… Роман сжал пальцы на бедре у Юли. Улыбнулся куда-то в подушку. Потом почувствовал, как кровь снова приливает к паху, как снова в нем поднимается эта жаркая волна, которую ни с чем не спутать, но Белохвостикова наглым и бесцеремонным образом спала, практически пуская слюни в подушку. Даже жалко стало портить такой спокойный сон.

Он натянул брюки, не став заморачиваться с остальной одеждой и вышел в кухню. Квартира маленькая, очень скромная, и какая-то безликая. Роман огляделся, достал чашку с отколотым краем и налил воды из чайника. Отпил и прищурился. Его пальцы пахли Юлей, тем особенным ароматом соков, которые отпечатываются в памяти и потом очень долго не могут пропасть.

Такое приятное ощущение, такое приятное пробуждение, что Роману даже захотелось рассмеяться. Так все смешно и глупо вышло, но даже в том, сколько заминок и недопонимания выпало на их долю, была своя прелесть.

Каждый за эти дни сделал выводы, расставил в своей жизни и голове все по полочкам, определился с приоритетом.

Он-то сразу все для понял. Может быть, даже прямо в тот момент, когда Юля подсела к нему в отеле, преследуя свою эфемерную влюбленность.

Он усмехнулся, вспомнив, как она тогда выглядела. Мата Хари, не иначе. А сейчас какова? Полностью раскрылась для него, обнажила свою душу, и там, в этой сердцевинке, был его рай. Его убежище и его погибель.

Роман выглянул в окно. Школьники спешили на свои занятия, но теперь его уже не обуревало то чувство сплина, которое появляется, стоит задуматься об осени как о чем-то проходящем, уплывающем, уходящем времени. Наоборот, в его крови бурлило чувство, что вот сейчас, в эту самую минуту начинается его жизнь.

И теперь она была по-настоящему полна. И если прежде он шел по жизненной дороге только по указке отца, потому, что так сложилась судьба — нужно было держать бизнес в руках, то теперь, вместе с ней, этой удивительной девушкой, паззл сложился в удивительную, красочную, насыщенную запахами, цветами картину.

Вдруг хлопнула входная дверь.

Роман оглянулся, ожидая увидеть заспанную Белохвостикову. Даже приготовил какую-то шутку, вроде того, что вот таким образом и всю жизнь можно проспать, но, увидев, кто стоит в дверях, замер.

— Вы, верно, меня преследуете, — выдохнул он, выставив вперед чашку, как щит. Очень малонадежный щит.

— Очень мне надо тебя преследовать, малахольный! Мне в милицию сейчас прямо звонить, или сам уйдешь? — в дверях, подпирая плечом косяк, стояла женщина, казавшаяся Яковенко уже родной: впервые встретившись на его пути в автобусе по дороге в Жигулевск, он встречал ее так часто, как не виделся с родным отцом, пока тот был жив.

Говорила она ласково, даже чересчур, и можно было понять сразу: если он двинется хоть немного, то сразу получит по голове сумкой, угрожающе покачивающейся на лочте дородной тетки.

— Женщина. Объясните, что вы здесь делаете, иначе в полицию буду звонить я.

— Ах, вы посмотрите на него! — тетка оглянулась в поисках невидимого зала, полного зрителей. — В полицию он собрался звонить! Это, между прочим, квартира матери моей. А я за оплатой пришла. Как и предупреждала.

Она сощурилась и оглядела Яковенко с головы до ног. Брезгливо, едва ли не фыркнув по окончании рентген — осмотра:

— Кстати, а вот мужиков водить сюда строго запрещено!

Роман открыл рот, и хотел сказать что-то среднее между «я не мужик», или «да по какому праву», а потом улыбнулся, открыто, от души, как всегда улыбался приехавшим зарубежным гостям, выбирающим отель:

— И это правильно! Порядочные девушки вообще не должны никого водить в квартиры, тем более, при наличии будущего мужа.

От его оптимизма в женщине что-то щелкнуло, или этому поспособствовали его последние слова. Она переменила позу, отлипнув, наконец, от дверного косяка, и взяла сумку в руку. Расстегнула легкий коричневый плащ.

— Ну так бы сразу и сказала.

А потом добавила, шепотом, косясь в коридор в сторону комнаты, где все еще спала Юля:

— А подъездные бабки вообще сказали, что она наркоманка. Сейчас разве разберешь? С виду приличный человек, но внутри… А вчера вообще конфеты им раздала. Они взяли, конечно, хорошие конфеты, шоколадные, но есть не стали. Перепугались, что она их хочет на наркоту подсадить. Поэтому я сегодня и пришла.

Роман только глазами захлопал от этой откровенности.

— Но сейчас-то я понимаю, что случилось. Вы, видать, поссорились, вот и переживала девчонка. Из комнаты все эти дни не выходила. Но хорошо, что вы вернулись, — она вздохнула. — А знаете, пойду я. Вы ее не обижайте. Вы хоть и странный, но, видно, порядочный.

Напоследок она поглядела с затаенным интересом на его голую грудь, от чего Роман снова как щит выставил кружку вперед, и вышла за дверь.

Яковенко поставил кружку с водой на стол, поправил брюки и достал из кармана телефон.

Почесал подбородок, который начал зарастать еле заметной щетиной, и открыл контакты. Сначала написал несколько сообщений, а потом позвонил.