Счастье по принуждению (СИ)

Упакованный в люльку сын начинает раздираться с новой силой. Обвешиваю ручку музыкальными игрушками и включаю все разом. Какофония даёт эффект буквально на несколько секунд. Детский крик заставляет шевелиться резче. Я, если бы так орал, уже давно бы охрип. Эта супер способность у сына точно в мать. Истеричка, чтоб ее. Хотя, ее и так уже «чтоб».

Не понимая, как в таком шуме можно оставаться вменяемым, психую на всех женщин, которые посмели бросить нас с сыном на произвол судьбы. Параллельно ищу подходящую кастрюльку, чтобы налить горячей воды. Обжигаюсь.

— Твою мать…

Перегрел, кажется. Как дурак высовываю язык и трясу бутылочку. Каша заливает лицо. Я вытираю его футболкой. Класс… но зато точно знаю, что еда не горячая.

Засунув в рот сыну соску, выдыхаю, слушая тишину, и принюхиваюсь. Чем-то странным пахнет. Молоком прокисшим. В мою голову приходит логичная догадка. Оттягиваю ползунки сбоку.

— Ну нет, парень, — издаю стон, — ты всю программу сразу выполнить решил? Мы так не договаривались.

Глубоко в памперс этому ребёнку на то, о чем ты там договаривался. Где же, мать ее, ванночка? Где же Катя?

Через два часа я падаю в кресло рядом с кроватью и боюсь лишний раз пошевелиться, чтобы не разбудить сына. Ну нет. Я лучше лично поеду крыши крыть, ямы сливные рыть, чем ещё хоть раз… Вляпываюсь рукой в пятно смеси на воротнике. Обнаруживаю ещё один засохший комок в волосах и справедливо решаю, что стоит сходить в душ.

Спускаюсь на первый этаж, открываю дверь ванной и совершено неожиданно обнаруживаю за ней Катю, сидящую на крышке унитаза. Несчастную, сжавшуюся, всклоченную.

— Не закрылась, — всхлипывает она и размазывает по лицу слёзы вместе с тушью. — Извините…

— Тааак… — тяну и на несколько секунд даже теряюсь. Я должен что-то сказать? Успокоить?

Трясущимися руками Катя открывает кран и засовывает лицо под воду.

— Извините, дайте мне десять минут. Я сейчас…

Терпеливо жду, пока она закончит и подаю полотенце.

— Держи…

— Скажите, а я правда старая? — Вдруг выдаёт нянька, сверкая глазами.

— В смысле? — Искренне не догоняю я, что отвечать в такой ситуации.

— Правда, что меня нельзя любить? Что я толстая? И ни у одного нормального мужика у меня никогда не встанет?

— Чего? — Охереваю я от тирады. Внутри вскипает. — Это кто тебе такое сказал?

Катя поднимает на меня лицо и закусывает дрожащую губу, видимо сама пребывая в шоке от своей истерики.

Но дело же не в этом! А в том, что у неё сейчас стрелка на коленке, распахнулась блузка, и под ней… Делаю шаг вперёд. Мой мир гаснет, а дыхание учащается. Я хочу поцелуй. Никто, блять, не умрет от того, что он случится.

Посылаю нехрен все разумные доводы, почему сейчас не время, и делаю ещё пару уверенных шагов вперёд. Прихватываю Катю за шею, другой рукой жму на затылок, чтобы не дергалась и врезаюсь губами в губы девчонки. Вскрикивает.

Ммм… мой мир кружится. Как в далеком студенчестве, когда поцелуй — было единственным дозволенным. Мягкая, сладкая женщина. Тёплая, податливая. Пиздец, как остановиться то теперь?! В штанах мгновенно каменеет. Но Катя не отвечает…

А теперь давай, Киров, нужно как-то логично прикрывать свои «широкие жесты».

— Вот, — беру руку няньки и кладу на член через штаны. — Любой нормальный мужик тебя хочет трахнуть, Катя…

Глава 18

Катя

В моей руке мужской член. Нет, не так. ЧЛЕН моего работодателя в моей руке! Твёрдый. Большой. Хоть орехи коли. И что мне с ним делать?

Рот открывается в попытке возмущения, но слова не произносятся.

— Вот… Любой нормальный мужик тебя хочет трахнуть, Катя, — хрипит Тимур.

А ещё минуту назад он меня целовал. Мамочки, что происходит? Где я? Кто я? Губы пульсируют. От Кирова так уютно пахнет одеколоном и детской смесью…

— Эй, отомри, — усмехается Тимур, — и перестань его сжимать, — шутливо толкается головкой мне в руку.

Я отскакиваю от него, как ошпаренная, осознав, что действительно сжала пальцы.

— Вы… — задыхаюсь, — зачем меня?

Шокировано накрываю губы ладонью.

— Поцеловал? — Иронично дёргает бровью Тимур. — Зато ты больше не плачешь. И я бы ещё раз это сделал.

— Зачем? — Спрашиваю тихо.

— Потому что ты — действительно очень красивая женщина, Катя. А твой бывший муж — просто урод, если посмел сказать тебе обратное.

— Это не он, — качаю головой и часто моргаю, чувствуя подкатывающее першение в носу, — это она. А он, — всхлипываю. — Он хочет забрать у меня машину. Прекрасно знает, что она куплена на деньги от машины папы!

— У него нет машины? — Удивлённо спрашивает Тимур.

— Там все на свекровь , — отмахиваюсь я.

— Это очень странно и инфантильно, Катя, — осуждающе качает головой Киров. — Прожить столько лет в браке и ничего не иметь…

Пожимаю плечами.

— А что я? Драться должна? Ну не мое это. Не мной заработанное. Помочь родить человека у нас в стране стоит дешевле, чем проводить в иной мир! Только ремонт вместе с мужем сделали. Технику на свадебные покупали, но машина эта — моя!

— Ремонт, говоришь, делали… — темнеет Тимур.