Счастье по соседству

— Достаточно! — оборвал старика Ной. — Эта тема закрыта. Три года вы безнаказанно обвиняли меня во всех смертных грехах, а я молчал из уважения к вашим переживаниям. Вы за моей спиной вбивали ложные надежды и измышления в голову моего сына. Теперь, когда все прояснилось, я намерен положить этому конец. Либо вы начнете соблюдать приличия, либо мы не сможем больше общаться, — поставил ультиматум Ной.

— Джен, мы уходим, — объявил Питер.

— Но… дорогой… — пролепетала заплаканная старушка.

— Нам нужно возвращаться в Сидней, — категорически объявил Питер.

— Дети, попрощайтесь с бабушкой и дедушкой, — сказал Ной, хладнокровно провожая спесивых стариков до двери.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

В этот суетный день им удалось отправить детей спать только после десяти часов вечера. Сцилла требовала колыбельную за колыбельной, Дженнифер послушно их напевала. Ной решил всех своих детей уложить на большой постели, потому что Тим непрестанно плакал. Роуди-Джесси взялся его утешать, а Сцилла обняла старшего брата и продолжала слушать колыбельные песни.

Со временем и Тим успокоился. Он изнемог в своих страданиях и уснул, вслед за ним уснули Роуди и Сцилла. Только тогда Дженнифер смогла выйти из спальни и присоединиться к Ною в гостиной. Женщина чувствовала усталость не меньше, чем остальные.

Она села возле Ноя, обняла его и сказала:

— Ну и денек сегодня выдался, уф!

Ной поцеловал ее в висок и прижал к себе.

— Теперь все кончено. С прошлой жизнью покончено навсегда, — негромко проговорил он. — Дженни, ты можешь сейчас дать мне ответ?

Дженнифер сидела, положив голову на грудь Ноя. Некоторое время она молчала, после чего произнесла:

— Столько всего произошло за последние несколько часов, столько изменилось…

— Но только не твое решение, — предположил Ной.

— Нам многое еще придется осмыслить в связи с последними известиями. Наверное, нам не следует торопиться, — благоразумно ушла от ответа она.

— Ты ни разу не взглянула на меня, пока я урезонивал Питера и Джен, напустившихся на тебя. Ты не была согласна с моими словами?

— Возможно, вообще не стоило ничего говорить, Ной.

— Ты отвергаешь меня по самой идиотской причине, Дженнифер. Нельзя отрекаться от человека, которого любишь, именно потому, что любишь. Все мы впятером пережили за последние годы предостаточно. Теперь мы можем быть вместе. Что бы ни было у тебя с Марком Макбрайдом, а у меня с Белиндой, все это осталось в прошлом. Я люблю тебя, Дженнифер Марч…

— Ной…

— Не перебивай меня, Дженни, — сказал Ной и еще крепче прижал ее к себе. — Ты потеряла своего сына из-за генетического дефекта, ты готова потерять мою любовь и любовь моих детей из-за страха, что такое может повториться вновь. Так ведь?

— Не совсем, — прошептала Дженнифер.

— Тогда объясни, что же тебя мучает, дорогая, — ласково потребовал Ной. — Ведь если я не смогу подарить тебе здорового ребенка, никто не сможет. Наверное, этому просто не суждено случиться. И как можно наказывать себя, меня, моих детей за то, что жизнь такова? Ответь, любимая.

— Зачем ты так говоришь, Ной? Это несправедливо, — с грустью в голосе упрекнула его Дженнифер.

— Твое нежелание связать со мной жизнь — вот что кажется мне несправедливым. Если бы ты не любила меня, я бы не стал тебя убеждать, но поскольку чувство взаимно, считаю преступным позволить тебе игнорировать его, — решительно проговорил он.

— Прости меня, Ной, — прошептала Дженнифер, — Сегодня, наверное, один из худших дней в моей жизни.

— Да, день не простой. Но, однако же, он многое прояснил, в наших отношениях в том числе. Тебя больше не должны мучить вопросы по поводу моей жены. Тебе известны все факты. Теперь ты знаешь, что мы вольны поступать так, как считаем нужным. Я хочу слышать твой ответ, Дженнифер.

Дженнифер Марч уже не верила собственным доводам, но и уговоры Ноя казались ей в большей степени продиктованными упрямством. Она не могла понять, для чего ему потребовалось строить эту иллюзию семьи, к чему нужен брак, в котором не будет общих для обоих супругов детей. Дженнифер была слишком привязана к своим юношеским представлениям о семье и не допускала иных трактовок.

Ей думалось, что проще прожить без друга и возлюбленного, чем без возможности родить ребенка от любимого мужчины. Возможно, она была еще молода, чтобы понять все ужасы обреченного на полное одиночество существа, но ей по-прежнему казалось, что любимая профессия способна заменить собой личную жизнь.

— Почему нельзя оставить все как есть? — устало спросила Ноя Дженнифер.

— Хочешь быть нам просто соседкой? Тебя больше устраивает роль воспитательницы при моих детях и подруги, приходящей ко мне по вечерам? Тебе настолько необходима эта территориальная и профессиональная дистанция от чужих для тебя людей?

— Вы мне не чужие, — возразила ему Дженнифер.

— Тогда тем более не понимаю, почему бы нам не жить вместе.

— Ты еще можешь найти своим детям более подходящую мать, с которой у тебя обязательно все получится. Эта женщина родит тебе здорового ребенка… — тихо произнесла Дженнифер.