Счастье потерянной жизни

Перед глазами встала Катеринина семья: двое ребят, две девки - Поля и Луша, При одном воспоминании о Луше заныло сердце, появилось еще неизведанное, непонятное чувство тревоги. Припомнилась вечерка в их доме, встречи в сумерках у родника в Вершках, теплый ее взгляд. Потом разговор с Федором - старшим братом Луши - в сарае на сеновале, во время которого Петька получил вразумительный отказ при намеке на Лушу, отказ по причине его разгульной жизни:

- На что она тебе, Петька? Тебе нужна городская, разбитная, какая могла бы тебя удержать, ведь непутевый ты. Я-то все знаю, и мамка не отдаст Лушку за тебя, да и Лушкина голова не тобой занята.

Тогда Петра это как-то кольнуло, и он решил не спешить. Вправду сказать, во многих делах он и был "оторви да брось", но по части девок у него не хватало смелости, хотя он внешне маскировал этот свой недостаток показной бесшабашностью.

В просьбе тетке Катерине Петр не отказал, но после ее отъезда в деревню мысль о Луше с каждым днем овладевала им все больше и больше. В ночь на Вознесение он не вытерпел, быстро вскочил с постели, оделся и решительно зашагал в Починки. Двадцать пять верст отмахал он в несколько часов, и, когда зазвонили в колокол к заутрене, Петька как раз остановился в лесочке перевести дух и собраться с мыслями. Какими-то другими виднелись в пол версте перед ним Починки. С замиранием сердца, но решительно Владыкин направился к крайней избе...

Все дни перед Вознесением Луша ходила сама не своя, и обиднее всего было то, что, как она ни старалась собрать мысли о своей судьбе, все неудержимо рассыпалось. Из головы не выходило прошедшее на днях сватовство в их избе. После того в глазах ее неотвязно мерещились сваты за столом, четверть самогонки, оживленный гомон, а в углу под образами красный от волнения Егор - ее жених. Она изредка выходила в сени, чтобы по приказанию мамки принести что-либо к столу. Один раз она взглянула на Егора, как ей думалось, украдкой, но взгляды их на мгновение встретились. Душа ее встрепенулась, и все в ней отчаянно запротестовало. Веснушчатое лицо Егора выражало самодовольство, серые глаза его из-под копны рыжих волос буквально пожирали Лушу.

Сватовство длилось долго, шумливо, но, к удивлению Луши и Федьки, старшего ее брата, осталось безрезультатным, хотя обе стороны: и тетка Катерина, и сваты Хлудовы с Егором - были уверены, что свадьбе Егора с Лушей помешать ничто не сможет. Разошлись на том, что на Вознесение, после заутрени, Катерина привезет им окончательный ответ. Хлудовы встали из-за стола, степенно перекрестились на образа и, выходя от Катерины, буркнули: "Никуда она не денется!", а Егор, выходя из избы к тарантасу, бабьим голосом пролепетал на ходу: "Ну, ничего, Бог даст породнимся!"

Катерина заботливо проводила их со двора, закрыла ворота, перекрестилась и долго еще смотрела им вслед.

Вознесение... Катерина сегодня встала раньше обычного, выгнала скотину в стадо, прибрала в избе, и звон колокола застал ее почти у церкви. После утренней службы она пойдет к сватам решать уже со свадьбой.

У Луши все валилось из рук, ноги едва держали ее. Кое-как она подошла к зеркалу причесаться.

- Неужели все кончено, неужели девичье счастье так коротко? - спрашивала она себя, глядя на свое отражение в зеркале.

Вдруг где-то далеко-далеко будто послышалось ей рыданье Петькиного баяна... В глазах затуманилось, в навернувшихся слезах все расплылось, а вместо себя в зеркале ей показалась рыжая копна волос, самодовольная улыбка на веснушчатом липе жениха. Рыданье бурно вырвалось из груди. Луша бросилась на неубранную постель, в глазах мелькнула лампада и образ Спасителя:

- Господи! Неужели никому не нужно мое горе? Неужели жизнь так рано потеряна? Неужели счастье больше никогда не заглянет в мою душу?

Уткнувшись лицом в подушку, Луша неудержно рыдала, одинокая, никому ненужная. В соседней комнате досыпая, мерно храпели Васька с Полей. Луша одна боролась со своим горем. После взрыва рыданья наступила тишина, в сердце созрело решение постоять за свою судьбу.

Она опять подошла к зеркалу, но в нем ей снова почудился образ самодовольно улыбающегося веснушчатого жениха Егора. Луша не выдержала и с силой плюнула в него. Образ Егора дрогнул, расплылся; вместо него между потеками ей привиделся Петькин картуз, а под ним сам Петька, тот самый, каким она видела его в последний раз у родника.

- Петька! - прошептала Луша и обоими руками ухватилась за раму зеркала...

В окно кто-то постучал. Луша рванулась к занавеске и отдернула ее. За окном стоял настоящий Петька, в том же самом картузе. Приложив руку к козырьку, он молча глядел на нее. Как он оказался в избе и как она в его объятьях, Луша не помнила. Только, придя в себя, она торопливо выпалила:

- Мамка с заутрени прямо из церкви пойдет к Хлудовым, понесет свое последнее слово и уговор о свадьбе. Понял?

- Понял! - ответил Петр, но оторваться от Луши у него не было сил.