Счастье рядом

— Дела-а, — со вздохом протянул Волегов. — А Татьяну Васильевну я видал. Женщина заметная. Только все ты не туда берешь. Говорил тебе — не ищи счастья за тридевять земель, не хватай звезд с неба. Вот и маешься теперь и ходишь один, как перст. А у меня уже сын растет и свою северогорскую Аннушку я не сравню ни с какими заморскими красавицами.

— Ну, ну, — сказал Андрей. — Каждому свое.

5

Нижний склад к концу осени опустел. Целое море леса ушло к запани формировочного рейда. Но и теперь вдоль свинцовой, набрякшей от дождя реки громоздились штабеля бревен. А по разбитой колесами машин черной, расплывшейся дороге прибывали все новые лесовозы. Автокраны сгружали потемневшие от сырости кряжи. В них впивались багры сортировщиков, бросали на цепь транспортера. Бревна послушно ползли вдоль наклонной эстакады, чтобы занять свое место там у реки, в гигантских штабелях. Андрей долго ходил по чавкающей грязи, прикидывая, откуда лучше вести репортаж. Наконец он забрался на вершину штабеля и, скользя по промокшей коре, направился к автокранам. Высокие стрелы то и дело задирали вверх свои хоботы, неся на тонких стальных стропах пучки бревен. Развернувшись над штабелем, кряжи устремлялись вниз, рабочие отцепляли трос, и стрелы вновь склонялись к эстакаде.

Андрей заглянул вниз. По нескончаемой ленте транспортера ползли все новые бревна. Они словно торопились укрыться от рваных туч, плывших по серому небу, от густо идущего мокрого снега.

Включив магнитофон и разматывая на ходу шланг, Андрей быстро пошел к месту разгрузки. И в это время услышал встревоженные голоса:

— Поберегись!

Он оглянулся. Прямостволое бревно вздыбилось на вершине только что разгруженной пачки. Подпрыгнув, оно покатилось вниз. В несколько прыжков Андрей оказался у магнитофонного аппарата, схватил его, но отскочить в сторону не успел. Вершина сорвавшегося бревна со свистом ударила его по голени и в тот же миг исчезла между штабелями...

Глава пятнадцатая

1

— Скажите спасибо, что я уже не парикмахер, — рассказывал Натан Исаакович Липкин, прижимая к впалой груди перебинтованную руку.

— Вы видели, как я сломал руку? Профессор говорит, что это редкий случай. Я случайно поскользнулся и всей тяжестью рухнул вот сюда. Мои бедные косточки только этого и ждали — они таки не выдержали. Спасибо, что я уже не парикмахер — попробуйте с такой рукой брить клиента. Я помню, когда носил на руках мою бедную Руфочку, а это было, как-нибудь, тридцать лет назад, так мои руки на работе дрожали. Клиенты этого, конечно, не замечали, а я, будьте уверены, чувствовал. Теперь я на пенсии, только на что она мне нужна, если нет ни Руфочки, ни Берты и я остался совсем один.

Липкин говорил без умолку со всеми, кто хотел его слушать, но чаще всего — с Андреем. Их кровати стояли рядом, и тумбочка была на двоих одна. Он же сообщал все больничные новости. Вот и теперь он сел на кровать, уставил на Андрея мутные глаза в красной оправе безресничных воспаленных век и спросил:

— Вы ничего не знаете? Так я вам скажу: сегодня будут менять постельное белье. Я случайно проходил мимо кастелянши и своими собственными глазами видел, как она выдавала простыни.

Третий обитатель этой небольшой светлой комнаты тракторист Евгений Кожевников шумно вздохнул. Он посмотрел равнодушным взглядом на Липкина и закрыл глаза. Натан Исаакович наклонился к Андрею и, снизив голос до шепота, продолжал:

— Откровенно говоря, не иначе, как ждут начальство. Уж если начался такой переполох — будьте уверены, кто-нибудь да приедет. Что вы?

Андрей сказал, что он ничего не говорил, только вряд ли Натан Исаакович прав — белье меняли через десять дней, а прошло всего четыре.

— Не приедут — не надо. Нам и без начальства неплохо. Откровенно говоря, я никогда не думал, что в больнице такой порядок. Всю жизнь боялся попасть в больницу — и вот на старость лет пришлось. И вы знаете, меня вполне устраивает. Это не больница, а настоящий дом отдыха, правда, в доме отдыха я тоже никогда не бывал.

— Еще побываете, Натан Исаакович! Вот почитайте, — Андрей взял с тумбочки «Правду». — Триста шестьдесят миллиардов рублей будет израсходовано на здравоохранение. За семилетку люди получат пятнадцать миллионов квартир!

— Ай-ай-ай, — удивленно запричитал Липкин, качая лысой с несколькими рыжими волосками головой. — Кажется-таки, дожили до настоящей жизни. И кто въедет в эти квартиры?..

— Люди! Все для них, Натан Исаакович.

— Вы, конечно, получите квартиру? У вас большая семья?

Андрей ответил не сразу. Почему-то именно этому старому человеку не хотелось признаваться в том, что он один и ни жены, ни детей у него не было. Но сказать пришлось, и вместо ожидаемого удивления, вместо вереницы уточняющих вопросов Липкин надолго замолчал. Складки на его розовом лбу слились в волнистую гармошку, короткие пучки рыжих бровей забрались высоко вверх. Казалось, что он заглянул в глубокую даль воспоминаний, и вся жизнь промелькнула перед его мысленным взглядом. Наконец он пошевелил сухими синими губами и заговорил упавшим голосом: