Счастье рядом

Оставив за дверью споры ребят и удивленную Иру, я вышла на дорожку перед домом. Не знаю как, но умудрилась мимоходом захватить корзинку с украшениями. В воздухе пахнет легким морозцем, и мелкие снежные крупинки, больше похожие на бисеринки, падают с неба. Сквозь сугробы я пробралась к самой больше ёлке и принялась её украшать. В голове звенела пустота. Я слышала шум с улицы, от соседних домов, музыку из приоткрытого окна, но всё это было каким-то серым и однотонным, нудно и тоскливо лилось сквозь мой разум, заунывно свистело, как ветер в метель. Я так ждала Рождества, праздника, чуда, волшебства, а получила то, что получила. Тревогу, тоску, чувство вины и крайней неопределенности.

На заснеженных ветках появлялись развешанные мной звезды, олени, шары… Вот он – дух Рождества. Простая красота среди белоснежного мира. Снег неожиданно из мелких крупинок превратился в огромные пушистые хлопья. Они падали мне на лицо, таяли и снова падали. Я будто попала внутрь большого стеклянного шара. Снова. Потрясающее чувство камерности, приглушенные звуки, мой маленький, немного перевернутый и взбаламученный мир.

Слышу, как за спиной хлопнула дверь. На улицу вырвались радостные возгласы моих друзей. Иришка что-то втолковывает Бьёрну, а тот лишь смеется в ответ. Три пары ног спешат ко мне на помощь, и вот мы уже в восемь рук наряжаем ёлку. Парни вешают украшения на самые верхние ветки, а мы с Ирой ходим вокруг них и помогаем, чем можем. Чувствую себя маленькой девочкой, настолько волшебным кажется момент. Никогда в жизни не наряжала елку прямо на улице, о чем и сообщила друзьям.

– А мы всегда так делали дома, сколько себя помню. Родители до сих пор этим занимаются, – пожал плечами Бьёрн. – Как же Рождество без вот такого волшебства? Даже и не празднично!

– Конечно, тебе хорошо, ты рос в своем доме. А у нас были маленькие квартирки, хорошо, что вообще родители ёлки ставили. Да, Несс?

– Ага. У нас елочка была совсем крошечная, искусственная. А игрушек огромная коробка! Не знаю, как они все помещались на ветках.

– Скучаешь по родителям? – подал голос Рагне. Он достал термос и разливал всем чай.

– Скучаю…

Смотрю на Рагне и вижу в его глазах ожидание. Он хочет, даже требует, чтобы я сказала здесь и сейчас о своем отъезде, но я медлю. Мне совершенно не хочется говорить об этом.

– Так ведь можно слетать? Туда-обратно, быстро и просто! Теперь-то уже можно, правда? – Бьёрн со всей непосредственностью развел руками, не видя ничего страшного в ситуации. Он с большим аппетитом чистил мандарины, распространяя умопомрачительный аромат.

– Я и полечу… – прошептала я, борясь со жгучим чувством вины.

– Как? Когда? Почему ты ничего не сказала? – Бьёрн, кажется, забыл, что сам только что говорил про отъезд.

– После Рождества, почти сразу. Я уже билеты взяла.

– Несс! Агнесс! Ну почему ты ничего не говорила? – возмущался Бьёрни, он растерянно смотрел вокруг себя, словно ища на что бы присесть.

– Не хотела портить вам праздник.

– Да разве этим испортишь? Ты же собралась к родным. Мама, папа… Что может быть важнее? – Ира старалась делать вид, что тоже удивлена и обескуражена, и я была благодарна ей за то, что она подыграла мне. – Несс, мы обязательно тебя проводим, а потом встретим. Ну, хоть сказала бы заранее…

– Да я как-то… Правда, не подумала… – под пристальным взглядом Рагне, странно молчаливым сегодня, я теряла способность что-либо говорить связно и понятно. Слава Богу, Бьёрн догадался вручить мне мандарин, и легко приобнял, подбадривая.

– Так, давайте-ка оставим все эти разговоры, сборы и прочее до понедельника. А? – бодро произнес Бьёрн. – Скоро стемнеет уже, нужно успеть навесить гирлянды! Хочу посмотреть, как будет смотреться конура Рагне в рождественском прикиде.

– Какая конура? – рассмеялся Рагне, делая вид, будто злится, и запустил в друга снегом. Тот моментально подхватил игру, бросился к Рагне и повалил его в снег, по дороге захватив Ирку.

Эти трое взрослых людей, резвились всё равно что дети: кидались снегом, догоняли друг друга, толкали в снег и заливисто хохотали. Я бы тоже хотела поиграть с ними, но боялась, что такая дикая активность может плохо сказаться на состоянии моей больной спины. Я ещё немного понаблюдала за друзьями, и стала собирать в корзинку брошенные стаканчики из-под чая. Нужно отнести всё это в дом или хотя бы оставить на крыльце для ребят, пока они будут украшать дом. Ира с Бьёрном всё ещё играя, выбрались на дорожку и шумно отряхивались у входа. А я не спеша пробиралась сквозь рыхлые сугробы. Ребята махнули мне руками и скрылись за дверью.

Смотрю на небо. Оно совершенно серое, и всё ещё продолжает ронять снежинки. Интересно, в Москве я буду видеть такое же небо или нет? Как она там, моя родная, без меня? Неожиданно снегопад усилился, никак не могу понять, как так вышло? Вроде нет ни ветра, ничего такого, а снег сыпется и сыпется на меня. Рагне! Оборачиваюсь, и вижу довольное улыбающееся лицо друга. Он легко толкнул меня в плечо, подхватив под спину, и уложил в самый пушистый сугроб.

– Рагне!