Счастье с привкусом дёгтя

— Что ж, — толчком оставляет меня в покое Герман. От неожиданности отступаю, а от боли в ноге запинаюсь о диван. Если бы не добрый, расторопный сосед, позорно бы ухнула на пол. Мужчина крепко придерживает меня за талию, что от Германа не ускользает.

Голубые глаза вспыхивают злобой. Он окидывает участников высокомерным взглядом, а меня уничижительным, хотя я бы его инициировала, как взгляд слабака, учуявшего, что если не удерёт — схлопочет! Муж никогда не вязался в драки. Раньше считала это чертой высшего общества, породистого интеллигента, кто умеет говорить, а не глупо махать кулаками, но сейчас… В данный момент смотрю на него другими глазами.

Да, он выглядит очень хорошо, занимается собой усердно. Импозантен, невысок, статен, красив… Но это оболочка. Как рельефные мускулы бодибилдера отнюдь не признак силы и мужественности. Это всего лишь оболочка! Так и облик мужа — фантик, а внутри оказалась гниль. Жаль, увидела её только сейчас.

Воистину, от любви слепнут и глохнут. А трезвеем и прозреваем от предательства.

Хотя, что кривить душой?! Я бы не сказала, что он плохой! Но для меня… он слабый. А слабость — первое, что не приемлю в мужчине. И даже не в силе мускул, а в силе духа загвоздка. Стало быть, Герман — не мой мужчина.

— С вами всё в порядке? — вежлив милый сосед.

— Я… — киваю: не покажу, что сломлена и подавлена, — конечно, — выдавливаю непринужденную улыбку. Даже сигарету ко рту подношу, чтобы скрыть мандраж, но втянуть дыма не удаётся.

— Дайте сюда! — выдирает её из пальцев Андрей и недовольно тушит в пепельнице на столике соседа. Компания давно не разговаривает, за нами наблюдают.

— Лен…

— Мне не нужны нотации, спасибо, — категорично. — И простите за сцену, — это соседу. Одариваю еще одним кивком. — Всего хорошего, — прощаюсь со всеми и никем конкретно, а ровняясь с Андреем, лишь мимолетно касаюсь его взглядом.

Целенаправленно «плыву» на выход. Я слишком независима, чтобы кто-то усомнился в моих нуждах и слабости. Я слишком свободна оказаться опять зависимой, хотя и не готова к одиночеству, хоть вой до хрипоты. Я сильная женщина… чёрт возьми, за пятнадцать лет привыкшая к крепкому плечу.

И я не Золушка на балу, но смена декораций мне требуется.

Жаль ноги плохо слушаются, да и наряд!!! Светка, чтобы её начальник в углу зажал без премии, помогала выбирать. Вернее, отвергала всё, пока не увидела именно это. Тёмно-коралловое, облегающее. Не совсем новогоднее… Но я не могула не согласиться — мне оно шло! Вот и подруга рассудила, что я должна быть в нём! А ещё в этих жутких туфлях!

Нет, я люблю каблуки. И я на них даже бегаю неплохо, а вот обувь на плоской подошве кажется каторгой, но эти… ультравысокие и тонкие шпильки!!! А-а-а, моё выпившее тело неустойчиво несут.

Глава 11

Лена

По коридору иду быстро. На ходу размышляю, как бы улизнуть с вечеринки по-тихому — так, чтобы не наткнуться на Германа с Миккой, естественно, на Светку, и конечно, не хочу видеться с надоедливым боссом!

Мысль обрывается аккурат с гулкими шагами за спиной — меня уже в следующую секунду бесцеремонно дёргают в сторону. Быстрая смена плана — и вот я уже в какой-то укромной комнате. Вип или типа того. Тусклый свет, да и вся обстановка прописана интимностью.

Дверь захлопывается…

Чёрт!

Я в плену несвободного мужчины! Чужого мужа! Не моего! Но такого желанного и… желающего… По крайней мере, его взгляд обещает много…

— Тоже прочитаете нотацию? — надломленно шикаю.

— Для начала выпорю, — низко, бархатно, на чумовой частоте «секс». Ничего более вульгарного и сладкого не слышала.

Щелчок замка, Андрей, как хищник… Спиной к двери, а взгляд пристальный на мне. На жертве! Откровенный взгляд. Злой, голодный. Аж сердце припадочно трепыхается. Ноги совсем ослабевают, а между ними хлюпает.

— Нет…

На том доводы испаряются — Не Мой Мужчина меня к себе рывком припечатывает с таким пылом, что всё разумное погрязает в низменном и плотском — в нашем обоюдном желании. А потом целует, хотя, может, это я набрасываюсь… И мало напоминает поцелуй, нечто животное… бешеное.

Запинаемся, шатаясь по комнате — от стенки до дивана. От дивана до стола, где он меня и берёт. Без нежности и деликатности: задрав подол платья, нещадно сминая ягодицы и даже не снимая с меня трусиков, лишь край отогнув. Набросился с первобытной страстью — грубоватыми толчками, неистовыми поцелуями, дикими укусами и тисканьем до ощутимой боли. Сладкой, мучительной, фееричной. Такой исступлённой, что подстегивает отвечать ненасытной, развратной частью женской сути.

Я тоже не нормальна в своей похоти: за волосы тягаю, давясь поцелуями, ворую рычания чужого мужа, упиваюсь его жаждой меня трахнуть и ничуть не стыжусь своего бесстыдства.

И это фантастически! Кончать с мужчиной в унисон! С последним всхлипом, стоном, рыком и толчком. Принимать всем естеством.

— Лен, — надсадно дышит в висок, всё ещё судорожно прижимая меня к себе. А я таю, крепко обвив его ногами и руками… Также парю, и жутко не хочу на бренную землю. — Лен, — шуршит с надломом Андрей. — Ты же понимаешь, что мы натворили?