Счастье творить чудо

Последующие несколько дней пролетели быстро, Феде даже казалось, слишком быстро. Они были полны беззаботности, которой зачастую в жизни поэта не хватало. Но с друзьями он легко мог позволить себе эту роскошь. С друзьями было… Волшебно, и желание чуда росло не то, что с каждым днём, с каждым часом, и Федя активно начал искать спасения в фильмах, музыке, картинах, книгах.

Ситуация усугубилась тридцатого декабря.

Поэт только дочитал очередную книгу, безумно близкую ему по духу, и эмоционально жаловался друзьям о катастрофической нехватке подобных произведений в мире, произведений, в которых можно отдыхать сердцем.

Друзья сидели в просторной гостевой комнате, каждый был занят чем-то своим, но при том внимательно слушал другого, где-то на фоне бубнил телевизор.

– А почему ты сам не напишешь нечто такое? Тем более стихотворное можно будет и в песню переложить, – Лёшка, разместившийся на столе, оторвался от очередного наброска и посмотрел на друга с искреннем непониманием.

Трудно было сказать, какого цвета были его глаза, даже музыкант с поэтом не могли с точностью сказать. Но все сходились в одном, глаза художника всегда отсвечивали сиреневым.

Федя, который обустроил своё место на полу, вдруг тревожно замер, в его голове мелькали слова, которые могли быть наиболее точны для объяснения.

Марк усмехнулся. В большом кожаном кресле, в одеждах на старый манер (даже домашний его наряд имел эту особенность) он напоминал какого-нибудь графа.

– Этот дурачок боится.

– Я не дурачок, – поэт недовольно фыркнул.

– Да ну? Как будто ты ничего в творчестве не боишься.

– Боюсь, – совершенно серьёзно ответил музыкант, – но совсем иначе. Кроме того, я не стесняюсь своих желаний. Люди вообще не должны их стесняться.

– Легко сказать, – вздохнул Федя.

– Кстати! – Лёшка поспешил сменить тему, – вы мне обещали показать новую песню, – он лукаво улыбнулся, – если я ее не услышу, проиллюстрировать не смогу.

Марк с наслаждением потянулся.

– Можно.

И вот смычок ударил по струнам, и зазвучала музыка, таинственная и волшебная, подобная звездам, рассыпавшимся по небосводу. И вот с музыкой сплелись слова, и они стали единой песней:

Тайны ночи манят разум,

Даже те, которых нет.

Хочешь силу, все и сразу,

Хоть бы это только бред.

Есть желанье просто верить,

Есть надежда ночь прожить,

Ты найти мечтаешь двери,

К тайне лунной ищешь нить.

От того сидишь с заката

До рассвета, чуда ждёшь.

Ожиданием богата

Жизнь. Ты ищешь? Не найдешь?

Так создай, ведь чудо к чуду

Тянется, всегда идёт,

Волшебства цветные струны

Ждущий? Ищущий найдет.

Пока скрипка музыканта, изливая душу, пела послесловие, Федя, красный, как рак, пытался надышаться. Это было близко, слишком близко к тому, к чему он стремился, потому особо часто он прибегал к этим словам в одиночестве, боялся показать их даже друзьям. Было близко, но недостаточно, чтобы являться тем самым. Возможно, поэту казалось, но мыслям его вторила скрипка.

– Я обязан это написать! – художник аж вскочил. – Очень здорово!

Голос Лёшки вырвал из мыслей. Оказывается, мелодии уже умолкла.

– Что думаешь использовать в этот раз? – Марк убрал длинные вороненые волосы со лба.

– Акрил, думаю, подойдёт лучше всего.

Музыкант согласно кивнул.

– Сейчас притащу материалы.

Федя глубоко задумался. Нужно было что-то делать и срочно. Он попал в достаточно забавную ситуацию, ведь знание о том, что бездействие ничего не решит, было с ним всегда. Но вот осознание пришло только в последние дни. Постепенно, по капле оно формировалось, пока не захватило разум.

Итак, душа жаждала действия, тело напряглось, мысли сменяли одна другую.

– Федя, ау!

– Он опять потерялся в собственный мыслях, – синие глаза выжидающе сощурились.

– Я здесь, – выдавил из себя Федя и вновь на некоторое время замолк.

Затем, наконец, сказал:

– Мы ведь так ничего не придумали на Новый год…

– Кроме поедания салатов? Нет.

– Ага… Лёш, а ты всё еще хочешь написать лес?

– Ну да. А ты предлагаешь отправиться туда?

– Однозначно, – поэт широко заулыбался, – отправимся завтра?

Ухмыльнувшись, Марк кивнул головой.

– Я в деле, давно хотел куда-нибудь из дома выбраться. А ты что думаешь, Лёша?

– Согласен, в такой день рисовать в лесу… Звучит практически как в сказке.

– Значит, решено, – скрипач направился на кухню, из коридора прозвучал его голос, – значит, отправимся днём, а пока нужно бутербродов с собой сделать.

Федя, только было устроившийся на своё место, вскочил.

– Я помогу!

– А мне что, в одиночестве сидеть? Я с вами!

И начались приготовления.

Для Феди день начался в пять утра, нетерпение лишало покоя, для Марка практически не заканчивался (он вообще спал очень мало), и когда в половине первого наконец встал Лёшка ( на что поэт долго ворчал), трое друзей отправились в путь.

Шли долго, в пути пели песни, пару раз останавливались на привал. Лёшка сделал много набросков и даже набросал этюд маслом, Марк развлекал друзей игрой на скрипке, а Федя, красный до ушей, время от времени писал что-то в блокнот.