Счастье творить чудо

Поэт был счастлив. Серебряный лес радовал сердце. Снег искрился и светился под редким зимним солнцем. Деревья представлялись в голове Феди не просто древними великанами, но стражами земли, твердо вставшими в ряды перед путником. Интересно, чем лес был для его друзей.

Что-то приближалось.

С приходом темноты троица собралась домой, и, хотя Марк прекрасно знал дорогу, друзья заплутали.

– Не хочу вас огорчать, – музыкант ещё раз потыкал в экран телефона, – но мы заблудились. Телефон разрядился на холоде, а у вас…

Федя с Лёшкой виновато на него посмотрели, Марк вздохнул.

– А у вас их и вовсе с собой нет. Так что карты мы лишены.

– Ну, лес же не бесконечен, а я ещё не устал, рано или поздно мы найдем выход, – художник старался не терять оптимизма.

– Правильно! – радостно запрыгал поэт, – к полуночи как раз доберёмся до дома! Всё равно спать не собирались.

Марк усмехнулся, но бледность выдавала волнение. Впрочем, он всегда мог соперничать в этом плане со снегом, так что Феде могло всего лишь показаться.

– Значит в путь.

Итак, они провели в пути ещё несколько часов. И всё время трое выходили на одну и ту же поляну, просторную и красивую, хотя предпочли бы найти выход.

– Я, конечно, извиняюсь, – Федя сбросил рюкзак и упал на поваленное дерево, – но мне нужен перерыв. И чай, если у нас ещё остался.

– Тебе повезло, чай есть, – музыкант сел рядом, – вот только если ты согреешься, тебя развезет, будет ещё труднее. Хотя я тоже уже не могу.

– Эх, вы! Слабаки! – Лёшка скрестил руки на груди.

– Просто не все из нас атлеты.

Марк в очередной раз поправил волосы.

– Знаете, а теперь, в темноте, деревья похожи на призраков, – голос поэта звучал задумчиво и несколько отрешённо, – дух захватывает.

Он достал блокнот, чиркнул ручкой, но вдруг вскочил и закричал:

Лес полуночный искрится,

Снег сияет под луной,

Вновь рискует обостриться

Чувство, правящее мной!

Духи леса благосклонны

К тем, кто действует душой,

Пусть же чудо звонко, шумно

Увлекает за собой!

Чуда, чуда просит сердце,

Звезды падают с небес

В чащу леса, где твориться

Нечто новое для мест

Этих дивных и старинных,

В хороводе волшебства

Будут сказы песен дивных,

Дольше б длилась сказка сна!

Лёгким явно не хватало воздуха. Поэт тяжело дышал. Чувствовал он себя, будто впервые признался в любви. Впрочем, в какой-то мере, так и было.

– Здесь явно мало публики, – в образовавшейся тишине раздался голос Марка, – кстати… До того, как ты сказал, луны видно не было.

– Забавное совпадение…

– Ага… А ещё, может, мне кажется, но средь деревьев появились новые тени.

Друзья промолчали. Им казалось то же самое.

– Лёш, а начни, пожалуйста, рисовать.

– И так собирался , всё равно делать нечего. И я не рисую, а пишу.

– Отлично, ты же поляну пишешь?

Музыкант подошел к другу.

– А теперь, будь добр, нарисуй вот на этой ветке ворону.

– Зачем это?

– Я очень прошу.

Несколько мазков, и на ветке сидела птица.

Ничего не произошло.

– Ну тебя.

И художник продолжил дополнять картину. Вот на ней появилась белка. Мгновение, и на настоящую ветку села такая же.

– Белка…

Марк посмотрел куда-то вглубь леса.

– И чем вам ворона не угодила?

Он достал скрипку и начал импровизировать. Поднялся ветер, закружившись вокруг друзей, меж деревьев. Казалось, он вторил мелодии. И они вместе пели о зимних духах, поверьях, и некой зачарованной волшебной птице.

Стало в разы холоднее, но путники этого не чувствовали. На деревьях стал проявляться морозный узор.

– Марк… – Федя был очень взволнован, – я, конечно, привык видеть всё, о чем ты играешь, но чтобы это оставалось на деревьях…

И впрямь, на стволах елей остались чьи-то силуэты, очертания перьев и даже ноты сами по себе.

Музыкант пригляделся к нотному стану.

– А если так?

И скрипка вновь запела. Только в этот раз мелодия была из его концертного репертуара, и хоть она пользовалась популярностью, самому скрипачу она не слишком нравилась.

И ничего не произошло.

Друзья переглянулись.

– Так значит, кое-кто набрался смелости прокричать что-то от сердца?

– Я хотел узнать, стоит ли оно того.

– И как?

– Такое счастье творить… Превыше страха.

Обычно болотные глаза поэта светились яркой зеленой, они кричали: «теперь я точно летаю». Комок чувств мешал мыслить рассудительно. Впрочем, сейчас этого и не требовалось.

– В таком случае… – рука со скрипкой вновь поднялась, извечная лукавая улыбка украсила бледное лицо. – Я предлагаю продолжить! С Новым годом!

И вновь заиграла музыка, и звонкий голос поддержал мелодию криком души. И загадочный свет извивался узором вокруг друзей (это постарался художник). Им подпевал ветер, снег кружился по велению кисти.

Постепенно поляна наполнялась зрителями. Это были как звери совершенно разных мастей, так и загадочные силуэты, тени, постепенно они начали танцевать. Как это было красиво!

В этот миг друзья не были конкретными людьми в конкретном месте, они были воплощениями искусства, и каждый творил от души.

***

Просыпаться не хотелось. Было радостно и одновременно грустно. Ночью было что-то волшебное, но вдруг все – сон? Однако Федя заставил себя встать и побрести на кухню.

– С наступившим, смельчак.

Друзья уже завтракали.