Счастье в Апреле

Кажется, она единственная пришла в себя, все прочие были по-прежнему без сознания. Это встревожило ее, привело в смятение. Впервые в жизни ей приходилось действовать совершенно самостоятельно, без посторонней помощи, к которой юная королева так привыкла, что обычно не замечала, считая чем-то само собой разумеющимся. В иные минуты девушка тяготилась зависимостью от церемоний и ритуалов, от монарших обязанностей… в чем сейчас запоздало раскаялась. Вернуть бы все обратно, оказаться в безопасности родного замка… а еще лучше – в столице, а не в этом богом забытом городишке! Дернул же ее черт возжелать рождественской романтики! Вот теперь, упрямица, расхлебывай!

Так мысленно корила себя Изабелла, глотая слезы и кусая губы, чувствуя себя как никогда беспомощной и одинокой… и не замечая пристального, но в то же время нежного взгляда, прикованного к ее расстроенному лицу.

–Миледи, – наконец, сипло позвал тайный наблюдатель. – Миледи… вы плачете?

Вопрос прозвучал, скорее, удивленно, чем встревоженно – никогда раньше Майкл не видел слез королевы! Она была капризна, своенравна, порою резка… но уж никак не плаксива!

–Майкл! – с искренней радостью воскликнула девушка, обернувшись на звук его голоса. – Вы очнулись!

–Кажется… – слабо пробормотал юноша. – Не вполне уверен…

Он действительно выглядел не очень здоровым, бледным подобно снегу вокруг, с посиневшими губами и глазами в красных прожилках. Изабелла встревоженно склонилась над ним и осторожно отвела челку с его лба, мягко спросила:

–Вам плохо?

Майкл попытался улыбнуться, однако улыбка получилась неубедительной:

–Просто я никак не могу до конца проснуться… как я вообще умудрился уснуть? – голос его звучал по-прежнему сонно, даже вяло.

–Я начинаю жалеть, что затеяла все это, – честно призналась королева, подавляя вздох. Ее рука продолжала рассеянно гладить волосы поэта; казалось, девушка не замечает интимности этой непритязательной ласки… а может, пальцы Изабеллы жили своей собственной, не связанной с рассудком, жизнью.

–Жалеете? – осторожно спросил Майкл, боясь спугнуть государыню… она так редко бывала нежной с ним! И еще реже признавала свою неправоту…

–Да, жалею, – твердо повторила Изабелла и отстранилась от собеседника, судорожно сцепив пальцы в замок. – Сначала исчезла Милада, теперь… все наши слуги.

–Что?! – поэт пришел в такое изумление, что, тотчас позабыв про собственную слабость, порывисто сел и завертел головой, надеясь опровергнуть утверждение королевы. Увы, надежды были тщетными…

–Да, и это не самое плохое, – печально продолжила девушка. – Кареты, лошади… все куда-то подевалось!

–Думаете, наши лакеи уехали и бросили нас? – недоверчиво уточнил Майкл. Слуги королевского дома славились своей лояльностью и преданностью короне… пускай и венчавшей столь юную голову!

–Во-первых, не наши, а мои, – уязвленно поправила королева, вздернув подбородок, – а во-вторых… я уже ничему не удивлюсь. И если они меня предали… я с ними разберусь!

Поэт не обиделся на высокомерную поправку королевы и ее холодное “не наши, а мои”. Он слишком привык к стремлению Изабеллы время от времени ставить всех “на место” и показывать, кто “тут главный”, и охотно прощал подобную резкость, считая источником оной слабость характера и комплексы. Впрочем, при наличии эдакой жесткой регентши, никак не желавшей выпускать власть из своих рук, немудрено закомплексовать…

–Для начала нужно найти способ вернуться обратно в замок, – мягко напомнил поэт, стряхивая с волос снег и слегка ежась – он по-прежнему был без плаща. – Пешком мы будем идти крайне долго… да и заблудимся!

Девушка насупилась, но нехотя признала его правоту, чувствуя себя как никогда беспомощной.

–Не знаю, что и делать, с чего начать, – мрачно сказала она после паузы, выдавив натужный смешок.

–Думаю, начнем с того, что оденемся, а потом приведет в сознание всех прочих, – предложил парень, поднимаясь на ноги и подавая руку своей коронованной собеседнице.

Однако даже столь простой план оказалось трудно выполнить. Верхняя одежда, столь неосмотрительно сброшенная ими в момент кратковременного лета, по большей части исчезла вместе с лакеями, лошадьми и санями. В результате Изабелла замоталась в чей-то толстый шерстяной платок и натянула чужие варежки, а на ноги обула не по размеру большие валенки. Стало теплее, но ненамного…

–Моим слугам не поздоровится, – злобно шипела девушка, плотнее кутаясь в платок и оглядываясь в поисках чего-нибудь более презентабельного и теплого. – Стоит мне только добраться до них…

–Может, они и не виноваты, – осторожно заметил поэт, следуя за Изабеллой. В отличие от нее, он по-прежнему щеголял в сорочке и тоненьком сюртуке и усиленно делал вид, будто не чувствует холода. – Сначала нужно все выяснить…

–Выясню, выясню… – пробормотала королева, пробираясь по глубоким сугробам к профессору Дилану, который в данное время был вторым в списке ее приоритетов, после поэта-поклонника. Любимая же мачеха занимала только третье место…