Счастье в декларацию не вносим (СИ)

– Отцепись! – Алек раздражённо отмахнулся и от брата, и от жреца. Вытащил из-за отворота сюртука короткую золотистую стрелу с наконечником сердечком и розовым, изрядно помятым оперением, вложил в ладонь Эль, сжал на древке её пальцы, накрыв руку девушки своей. – Это твоё.

– Та самая?.. – почему-то тихо спросила таможенница.

– Ну да.

– Я так и не поняла, зачем ты за неё тогда схватился.

– По-моему, это очевидно. Чтобы ты не умудрилась влюбиться в кого-нибудь другого. Моя кровь нас связала. Купидонья магия.

– Но она же ничего не значит, – Эль снова посмотрела на него, только никакой ярости в её глазах уже не было. А плескалост там что-то такое, чему сеидхе названия подобрать не мог, но был бы не прочь, чтобы это «что-то» никогда не исчезало. – Их магия всего три дня действует.

– Я не хотел, чтобы ты даже три дня… – Голос а’Дагда неожиданно сел, съехал в хрип. – Не хотел, чтобы ты о другом… С другим…

– Я же тебя тогда не знала совсем! Тебя никогда не говорили, что ты слишком самоуверен?

– Говорили.

– А ты в кусе, что у тебя самомнение выше сеидховской макушки?

– В курсе.

– А…

– Эль.

– Не помнишь, что у нас было последним? – помолчав, неожиданно перешла на едва слышный шёпот Эли. – Пощёчина или поцелуй?

– Это имеет значение?

– Ни-ка-кого, – совсем уж одними губами выговорила девушка.

Между прочим, привлекательными губами. Очень-очень привлекательными, красивыми даже, младенчески гладкими и прохладными, сладковатыми, чуть слышно пахнущими мятой.

– Подождите! Это в конце, в конце! – завопил жрец. – До этого рано! Я ещё должен услышать согласие…

Вроде бы Келен что-то сделал – Алек не разглядел, что именно, да и не старался разглядывать, занят был.

– Объявляю вас мужем и женой! – охнув, провозгласил дед.

Только и это уже не имело ни малейшего значения. И грохнувшие следом аплодисменты тоже.

[1] Антимония – пустые, бессмысленные разговоры.

КОНЕЦ