Счастье в ее глазах

Настроившись на долгое, и, возможно, бесплодное ожидание решения епископа, она никак не ожидала, что события примут неожиданный и жутковатый оборот. В тот вечер, уже закрыв обе двери, Джен неожиданно вспомнила, что кажется забыла убрать в холод сливочное масло и проклиная собственную забывчивость, направилась в кухню. Свеча безбожно чадила, давая минимум света, поэтому она, внимательно глядя под ноги, не сразу поняла, что в кухне она не одна. А когда поняла, было поздно. Кто-то огромный и невероятно сильный зажал ей рот и сдавил так, что не пискнуть, и негромко, но очень доходчиво объяснил, что некоторым вертихвосткам, способным только на то, чтобы опоить и приворожить хорошего человека, жить не следует. Следующим воспоминанием стала резкая боль в левом боку. И Джен мысленно попрощалась с собой.

Но тут ей повезло. Не только нападавший, но и еще двое в тот вечер решили ее навестить. Сначала с керосиновой лампой в руке на кухню с ворчанием по адресу полуночников зашла Мари-Луиз, которая от увиденной картины закричала так, что вздрогнул даже нападавший. Поняв, что обнаружен, он отбросил няню Джен с дороги и метнулся к выходу. Но няня оказалась не единственным препятствием на его пути. На выходе из кофейни неизвестный столкнулся с кем-то, кто от неожиданности вскрикнул голосом Юбера. Экс-муж, ворвавшийся было на кухню с возмущенным криком «Значит, вот как ты себя…», увидел кровавое пятно, медленно растекавшееся из-под тела Джен, и прикусил язык. Зато заговорила, вернее истошно заорала на него Мари-Луиз:

– Что встал! Доктора Мартеля зови!

Надо отдать Юберу должное, бегал он быстро. А у доктора был автомобиль с мощным мотором, поэтому уже через четверть часа Жермен Мартель, безжалостно выгнав из кухни Дюмушеля, и разрешив помогать Мари-Луиз, осторожно промакивал и бинтовал рану Джен, не забыв предварительно извлечь кинжал.

– Мефру Алори, я отвезу Вас в госпиталь. Вам необходима операция.

Только теперь он согласился впустить в кухню Юбера и то, исключительно как помощника для переноса Джен в машину. В госпиталь доктор повез ее, отказавшись от его услуг. А там выяснилось, что ей во второй раз необыкновенно повезло.

– Понимаете, Мефру Алори, – взахлеб объяснял ей взволнованный доктор Мартель, когда она, наконец, пришла в себя, – я даже не надеялся Вас вытащить! Но у Вас редчайшая аномалия, встречающаяся один раз на сотню тысяч человек – правосформированное срединнорасположенное сердце[9]!

А? Чего у нее? Видимо у Джен был настолько ошарашенный вид, что доктор сжалился и перейдя на понятный обывателю язык, объяснил, что нанесенный ей удар должен был поразить обычному человеку сердце. А из-за ее аномального расположения органов у нее пострадало только левое легкое. Это неприятно, но не смертельно. Шрам останется, ну, не без этого. Дальше снова пошли такие страшные термины как кровотечение и пневмоторакс, что Джен взмолилась:

– Доктор, пожалуйста, не пугайте меня, скажите лучше прямо, что у меня еще и куда сдвинуто?

– Больше ничего. Расположение органов брюшной полости нормальное.

– А почему Вы такой взбудораженный?

– Потому что я все-таки Вас спас! И потому, что я такую статью о Вашем случае в «Вестник медицины» напишу, все просто ахнут!

Доктора Жермена Мартеля Джен знала давно, потому и не слишком удивилась такому энтузиазму. Работа всегда стояла для Мартеля на первом месте, он иногда в госпитале дневал и ночевал. А по жизни доктор был вдовцом, вместе со старшей сестрой растивший сынишку. Он изредка заходил по воскресеньям с Жаном-Полем в кофейню на чашку шоколада. Джен нравился худенький, большеглазый мальчуган и она, подмигнув ему, всегда приносила для него чашку шоколада с добавкой редкого для города лакомства – мороженого.

– А какие у меня прогнозы?

– Через неделю выпишем. А сейчас – перевязки, покой, диета.

– А потом?

– Отдых, отсутствие нагрузок, дыхательная гимнастика, возможно, переезд в местность с более мягким и благоприятным климатом, в идеале лучше к морю. И, Джен, с Вами тут несколько человек рвутся поговорить…

– Прямо сейчас? И кто?

– Ваша нянюшка Мари-Луиз. Начальник городской стражи Жан-Клод Лафрамбуаз. Отец Марсель. Папаша Дюфур. И ваш… ммм… муж, Юбер. Вместе с Жаном-Бернаром Кариньяком.

– Боюсь, кроме няни, я пока никого видеть не в силах…

– Значит, пущу только ее.

Расплакавшейся при виде нее Мари-Луиз Джен велела повесить объявление о временном закрытии кофейни и строго-настрого запретила пускать туда всяких посторонних, в особенности Юбера и его мамашу. И, если посторонние будут рваться в дом – немедленно вызывать стражу.