Счастье в ее глазах

Смиряться с таким положением вещей Цзинсун не захотел, и начался период осады. Сначала он часами караулил женщин у дома, пытаясь ворваться в помещение, уговорить их и как-то исправить положение, и им пришлось просить столяра сделать дверь покрепче, а слесаря замок понадежнее. Он вылавливал Юнхуа везде, где она могла появиться одна и умолял о возвращении, даже распускал руки и ей пришлось везде ходить со спутницами. Он даже уломал Чжоу Ляна подыграть ему на дицзы (поперечной флейте), пока он будет исполнять любовную песнь под окном бывшей жены…

И только поняв, что это бесполезно, потребовал от Су Кианга, исполнявшего обязанности и главного судьи острова, заставить Минчжу оплатить свои долговые расписки, оформленные в период брака и ныне предъявленные ему ресторатором за все съеденное, выпитое и проигранное в сянцы[19]. Хвала богам, достопочтенный Су был человеком справедливым и отказал Цзинсуну наотрез, да еще и попытался пристыдить, напомнив, что молодой здоровый мужчина вместо честного труда не просто тратит жизнь на развлечения, а еще и теряет лицо, пытаясь «повесить» собственные долги на слабых женщин. Хотя и понимал, что стыдить такого поздно…

Теперь в доме Линь две женщины растили и воспитывали маленькую девочку. И призрак голода никуда не делся, он просто временно отступил, чтоб теперь напоминать о себе с новой силой. Даже чтоб купить козу, потому что малышке нужно было молоко, пришлось продать последнее, еще не вынесенное из дому зятем. Для того, чтобы топить очаг, в окрестных рощах собирался хворост, потому что дрова стали не по карману. Дыры в крыше затыкались старыми тряпками, чтоб сохранить тепло. Лепешки приходилось печь, добавляя в муку засушенные с лета сорные травы, но Минчжу не сдавалась. Выжили же когда-то они с дочерью, и внучку на ноги поставят. Но судьба, как будто в насмешку продолжала бить ее по самому больному. И холодной зимой года Дракона простудилась и через неделю ушла в верхнее царство Юнхуа.

Поминки помогли приготовить соседи, жалевшие старую женщину, оставшуюся с маленькой внучкой на руках. И после их ухода Минчжу устало села и, глядя в погашенный очаг, в первый раз в жизни впрямую задумалась о самоубийстве. Шнура в доме предостаточно, петельку со скользящим узлом сладить и на стропила второго этажа пристроить, какие сложности? Устала она. Слишком уж много всего на нее навалилось. Даже спросить некого, за что ей все это? Вернее, спросить-то много кого можно, ответов правдивых не дождаться… С большим трудом удалось встряхнуться и напомнить себе, что у нее есть ответственность перед Айминь. Той-то больше не на кого надеяться, кроме как на бабку. Никого больше у девочки не осталось, а ее отец… да лучше никакого, чем такой пьяница и игрок, которому кроме байцзю да партии в сянци ничего по жизни не интересно. Так и бродит по острову, недотыкомка неприкаянный, жалуется всем, кто готов его слушать, что ему, бедняжке, жить не на что. Ну, да, жить не на что, есть не на что, но почему-то пить на что – регулярно находится… Она-то, конечно, все для девочки сделает, что может…, вот только может она до смешного мало…

А потом у десятилетней Айминь, на что Минчжу втайне надеялась, проявились «лунные» способности. Не все так просто было с поклонением богам на острове, ой, не все! Традиционно дети, родившиеся днем, чьим покровителем и защитником считался Отец-Солнцу обладали ярко выраженными… обычными, может быть слегка приземленными, но вполне понятными способностями: писари, рыбаки, повара, слесари, плотники, торговцы… а вот, родившиеся ночью подпадали под защиту Матери-Луны и достававшиеся им способности лежали в совершенно другой сфере. «Ночные» дети, как правило, умели творить.

И Сунь Джиао, когда-то самая авторитетная плетельщица чжунгоцзе на острове, и Чжоу Лян, извлекавший из своей дицзы такие звуки, что слушателям хотелось плакать, и Шень Нингонг, за чью расписанную вручную посуду материковые торговцы платили полновесным серебром… все они были «ночными» детьми. И сама Минчжу, ныне занявшая место Сунь Джиао, появилась на свет в час Быка, и внучка Айминь родилась в час Тигра… Был шанс, что проявятся у девочки способности, свойственные тем, кому покровительствовала Мать-Луна.

И шанс воплотился в жизнь. Но какой! Нет, она не умела красиво петь, танцевать или рисовать. И плести так же хорошо, как бабка не научилась. Но она умела разговаривать с камнями. Минчжу толком и не знала, как еще можно назвать подобное умение. Айминь могла зажать в ладошке мутный треснутый кварц и начать что-то шептать. А потом распахнуть кулачок и опа! А камушек-то целый и без изъянов! Красота, хоть сейчас вставляй в изделие. Ну, хорошо, она эта умела. А толку с такого умения? Хотя… если прибавить бабкины способности…