Счастье в ее глазах

А на деле? Прийти, переодеться, выбраться, оставив телефон. Навестить резиденцию мэра. Отработать тихо. Уйти, оставив живое, но изуродованное тело. Лучше не одно.

– Как подобраться?

– Май… – рассеяно обронила она. – Сирень нынче развесистая. А где висят камеры, ты лучше меня знаешь…

Нет, ну надо же! Просто гений планирования! А так, внешне, старушка – божий одуванчик!

Прогуляемся по крышам, значит, хмыкнул Лавров… ампутируем, значит, некоторым хвосты… по самые уши… А если бабка просто хочет за Алену поквитаться, а она явно этого хочет… и меня так изящно подставит, а никакого перехода потом не будет? А и ладно, я и сам не против душевно побалакать с Генашей. И дружками его. Возьмут меня – значит, судьба. «Пусть наши головы дешевле пятаков, а наши души тяжелей горы Тайшань, мы, все же, в курсе справедливости богов, и точно знаем, что любое дело – дрянь». А одежку и балаклаву купим, это не проблема. Вот прямо сейчас и съезжу.

К полудню следующего дня пришло сообщение от Киры – готовность к моменту 23.30. До выхода «на дело» оставалось десять с половиной часов. Время для Александра застыло как патока. Нет, он что-то делал, с кем-то умудрялся разговаривать, даже успел пожаловаться на якобы ноющее сердце, но минутная стрелка лежала на циферблате как приклеенная, при том что сердце и впрямь выбивало неровную барабанную дробь.

Десять тридцать. Пора. И Лавров в комбинезоне цвета хаки аккуратно выскользнул из бокового окна дома тетушки Полли. Вот теперь все волнения остались позади, а впереди – только работа. На память пришли строки любимого поэта: «Угроза ползет сквозь подвальные двери из ада; потешную ночь обещают кривые клинки. …Вселенная на волоске, и все то, что ей надо, – находится в ножнах на голени правой ноги…»[51]

* * *

– Вам не кажется, мадам, что ситуация с Вашими подопечными выходит из-под контроля?

– Мне кажется, гранмастер, что соответствующего контроля над проектом «Патриа» как не было, так и нет! И это несмотря на все обещания! Я смотрю, кто-то в Совете считает, что сам факт второго шанса на жизнь уже настолько большое счастье, что нет необходимости заморачиваться удачностью этого самого перемещения. Швырнули несколько человек неизвестно куда, и вперед, выживай как знаешь. Барахтайся как получится! А еще мне кажется, что в процессе нашего многолетнего спора мы как-то незаметно поменялись местами!

– Вы на что намекаете?

– Я не намекаю. Я прямо говорю, что, когда зверски убили Лейлу, именно Вы отказывались вмешиваться, мотивируя тем, что право на наказание – прерогатива местных властей. А когда мои подопечные показали зубки, причем, заметьте, именно в ответ на чью-то агрессию, Вы попытались возмутиться. Мне открытым текстом сказать, как называется подобное поведение?

– Эээ… не надо, иначе мы поссоримся. Ну, допустим, только допустим! даже если признать их право на выживание… не слишком ли радикальные методы они используют? А как быть с тем, что к перемещению примкнули не только Ваши спасаемые девушки, но и вполне себе взрослый и опасный мужчина, заточенный под отнятие чужих жизней! Вы же видели, что он хладнокровно сотворил перед переходом! Интересно, а это было во славу какого бога?

– Он убежденный атеист. Но если бы верил… выбрал бы того, кто отвечает за справедливость.

– Вы считаете произошедшее справедливым?