Счастье заказывали? О свиданиях вслепую, пушистых девушках и сюрпризах, которые подкидывает судьба

– Веки дрожат, в себя приходит. Гражданка, если слышите, моргните.

Женщина приоткрыла глаз, потом второй, увидела склоненную над ней голову.

– Я врач, вы в больнице. Помните, что случилось?

– Мама! – послышался всхлип.

«Что такое, меня уже хоронят? Дина плачет?» – пронеслось в тяжелой голове.

– Слава богу, жива, родная, ох и напугала ты нас. Теперь в магазин только с Колькой… – Дочь взяла Катерину за руку.

Женщина уверилась, что жива. Видать, Господь услышал, что не подготовилась еще, пожалел, дал время. «Выпишусь, все сделаю по-человечески. Спасибо тебе, Господи, что не забрал меня». На следующий день Катерина проснулась дома.

– Мама, я тебе морс принесла, ватрушку любимую. – На краю кровати сидела дочка.

– Дина, я должна сказать. Деньги на похороны у меня в комоде, в пододеяльнике.

Говорила женщина медленно, растягивая слова: раньше так звучали проигрыватели на семьдесят восемь и тридцать три оборота – включишь пластинку, рассчитанную на семьдесят восьмую, на меньшее число, как слова в песне зазвучат так, как ее голос звучал сейчас. Но ведь говорила!

– Мам, какие похороны, прекрати, рано тебе об этом думать. Ты хотела кухню новую, вот и купим, а Ваня и Колька обои переклеят.

– Там и на кухню хватит.

– Вот и хорошо, или внуку новый мобильник купи, он давно мечтает.

Катерина кивнула, пошевелила рукой. Двигается, значит, не совсем чуркой деревянной останется.

– Волосы покрасим тебе, будешь красавицей щеголять. Спи пока, я позже с Колькой приду, он винится, что не пошел с тобой на рынок.

Женщина и правда так устала, словно мешки ворочала. «Надо же, чего только в голову не придет от страха, – вспомнила она свои размышления под кустами. – Куплю кухню оливкового цвета, завещание напишу на Кольку, будет меня добрым словом поминать. Может, и на телефон хватит? Спасибо, Господи». – И с блаженной улыбкой на губах Катерина заснула.

Последний день лета

Последние дни августа выдались жаркими, стояла аномальная тридцатиградусная жара. Родители забирали школьников с дач, чтобы успеть подготовиться к первому звонку. Дедушки и бабушки, освобожденные от внуков, бросились собирать поспевающий урожай и делать закрутки. 31 августа они рванули в город полюбоваться, как нарядные внуки с ранцами и букетами идут в школу.

Последний автобус в канун первого сентября был битком набит дачниками, у каждого – объемные сумки с кабачками-кабанчиками, перезревшими огурцами и бережно завернутыми в газеты цветами. Детей отправили, конечно, напихав с собой овощей и ягод, но что-то забыли, что-то собрали еще. Столько сил потрачено, столько ведер воды вылито на грядки – как оставить.

Перед поселком остановился микроавтобус – дачники толкались, спешили занять сидячие места. Народу набилось столько, что машина трещала по швам и кренилась на бок. На последней остановке у выезда на шоссе двери с шумом открылись – взорам жаждавших влезть предстала плотная стена спин. Никто не решался начать штурм. Корпулентный мужчина взял поудобнее пакеты и с криком «Эх-х!» врезался в живой заслон, но тот не шелохнулся. Он был не из тех, кто отступает перед препятствиями – набычился и повторил попытку. С хрустом, треском и руганью пассажиры чуть раздвинулись, и толстяк наполовину вошел в автобус. Видя успех атаки, второй мужчина в очереди разбежался и наподдал в бок первому. Люди, охнув, надавили на стоявших в глубине, на последней ступеньке не осталось ни сантиметра.