Счастье жить

Она отправилась на биржу труда — и вскоре уже училась обращаться с факсом и ксероксом, а дома Аня учила с ней основы делового этикета по какой-то брошюре. Голос Лизы, категорически не годившийся для пения, прекрасно подходил для телефонных переговоров — мягкий, в меру низкий и очень приятный, он нравился собеседникам. На курсах Лиза стала лучшей, и, хотя она никому об этом не сказала, Роман и Аня все равно как-то узнали и устроили праздник в честь окончания Лизиной учебы. Саша и Сережа сделали на компьютере грамоту «Лучшей ученице» и торжественно вручили ее сводной сестре. Лиза опять плакала вечером, закрывшись в комнате, — потому что предавала память матери. Ей стало казаться, что надо жить именно так, как живут Роман и Аня, а мама жила неправильно. Это было ужасно — видимо, зря мама столько лет старалась сделать из Лизы человека — Лиза так и осталась душевно убогой (это слово про себя она тоже подслушала в разговоре мамы с подругами).

Первая работа Лизы была в издательстве. Друг Романа искал так называемого офис-менеджера. Искал без особого успеха, потому что деньги были маленькие, работы много, коллектив большой и довольно нервный — на офис-менеджера регулярно срывались все сотрудники. Он согласился взять девушку без опыта, услышав про ее старательность и хороший характер.

Уже через два года в издательстве не представляли, как жили без Лизы. Она навела порядок в давно запутанных файлах, заменила искусственные растения на живые (все растения у нее цвели круглый год), охотно варила и приносила кофе всем сотрудникам вплоть до корректора, была приветлива, никогда не обижалась на повышенный тон, претензии или крик (кричать на офис-менеджера, кстати, все быстро отучились), соглашалась задержаться, когда требовалось, или прийти пораньше и помогала всем, кто просил. Лиза стала украшением приемной — аккуратно, не вызывающе одетая, с чистыми, блестящими волосами, легким макияжем (научили наводить красоту молодые девчонки-коллеги), всегда с улыбкой, с мягким приятным голосом — ее любили клиенты, которым приходилось дожидаться нужных людей на диванчиках, боготворило начальство, впервые переставшее искать вечно потерянные бумаги и решать вечно нерешенные проблемы.

Издательство выпускало научную литературу, часто приходили авторы — сплошь профессора и академики в возрасте далеко за пятьдесят. Эта капризная публика раздражалась от малейшего поглаживания против шерстки и постоянно жаловалась на предыдущих офис-менеджеров, а Лиза им нравилась. Старички охотно рассказывали ей о своих гениальных работах (и не важно, что Лиза не понимала практически ни одного слова из потока терминов) — она умела слушать, и они чувствовали себя нужными. Один маститый педиатр, член всех возможных академий, который никак не уходил на пенсию, хотя достиг шестидесяти пяти лет, всегда приносил Лизе цветы и шоколадки, а потом неожиданно сделал ей предложение — он овдовел лет десять назад. Почтенный старец был лучшим автором издательства, крупным светилом, его имя уже давно работало на него, принося неплохие доходы. В общем, партия была выгодной во всех отношениях. Девочки в издательстве затаили дыхание. Но Лиза…

Лиза, естественно, предложение отвергла. Она была недостойна крупного ученого, и даже если показалась ему интересной — значит, он просто плохо ее рассмотрел. Замужество не для таких, как Лиза. Замужество — для красивых, умных, ну… просто для других. У Лизы со словом «муж» ассоциировались боль, измены, проблемы, непонимание, даже жизнь в семье отца не смогла вытеснить из подсознания мамины установки.

Аня не раз заговаривала с падчерицей о мужчинах. Сначала робко попыталась просветить насчет интимных отношений и контрацепции, потом намекала насчет личной жизни, которая должна быть у молодой привлекательной девушки. Спрашивала, приглашают ли Лизу на свидания и почему Лиза не ходит, подсовывала билеты на выставки и в театр, даже уговаривала сходить куда-нибудь развеяться и потанцевать — в ночной клуб, например. Лиза не умела танцевать, а в ночной клуб зайти не смогла бы — умерла бы на пороге от стыда. Она впервые попробовала шампанского у Романа на дне рождения и очень удивилась, что не потеряла человеческий облик. В первый раз ее день рождения отмечали в девятнадцать лет. Лиза о нем, естественно, забыла — в детстве она ждала дня рождения и надеялась, что ей, как и одноклассницам, мама что-нибудь подарит и купит торт со свечками, но потом перестала ждать. Праздновать день своего рождения — тешить бесов, ведь никакой твоей заслуги в том, что ты родился, нет, и вообще, надо прожить жизнь достойно, а не отмечать факт ее наличия.

Роман и Аня, видимо, не знали твердых устоев Лизиной мамы. В день рождения она вернулась с работы, и ее встретили на пороге глупой, но такой замечательной песней про happy birthday, а потом каждый вручил подарок, и вынесли торт с девятнадцатью свечами. Лиза задула их под дружные аплодисменты, загадав, чтобы у ее любимых все было хорошо.

Как-то раз Лизе встретилась на улице мамина лучшая подруга.

— Лиза! Лиза, здравствуй!