Счастье жить

В сад Дима не ходил — Анастасия ни за что не отдала бы драгоценное дитя чужим людям. Не пустила бы она его и в школу — но пришлось. Анастасия отводила его к первому уроку и садилась внизу на лавочке, ждать. Каждую перемену Дима спускался к матери, и она гладила его, кормила чем-нибудь вкусненьким и дотошно расспрашивала, как прошел урок. Если Анастасии казалось, что кто-то из учителей недостаточно любит мальчика, она начинала преследовать педагога, просить у директора разрешения присутствовать на уроках, угрожала жалобами в вышестоящие инстанции, — в общем, в школе ее за глаза звали «чокнутая» и ненавидели. Не любили и Диму — дети чувствовали в нем чужака: Дима презирал одноклассников, ведь мама всегда говорила, что они все обыкновенные, а он — гений, мессия, почти бог. Диму никогда не били, не пытались толкать, вырывать у него вещи или еще как-то травить — его просто презирали. Обходили стороной, будто он был каким-то неприятным насекомым вроде таракана.

До девяти лет о гениальности Димы знала только Анастасия — все остальные находили его совершенно заурядным мальчиком. В школе, вопреки всем стараниям и подозрениям матери, он учился на твердые «четверки», не блистал на олимпиадах (хотя мать исправно добивалась его участия в каждой), рисовал так себе, стихов-рассказов не писал, лидером в детском обществе не являлся — в общем, ребенок и ребенок, никаких признаков будущего мессии. К тому же Дима был довольно плохо воспитанным ребенком, мог устроить скандал в общественном месте, убежать от матери, игнорировал ее указания, лез с ногами на сиденья в автобусе и как-то раз даже назвал пожилую женщину дурой за то, что та сделала ему замечание. Анастасия поведение сына совершенно не считала из ряда вон выходящим, на замечания окружающих огрызалась и баловала парня как могла. Скорее всего, из Димы получился бы очередной сидящий у мамы на шее здоровый детина, не умеющий сам себе постирать носки и издевающийся над слабыми, но в его жизни произошла судьбоносная встреча.

Когда Диме было девять, они с мамой пошли в магазин. Анастасия закрутилась в отделе с тканями, присматривая то ли материал на юбку, то ли подходящие занавески, а Дима заскучал и отправился смотреть мебель (интересных отделов с игрушками в этом магазине не было), напевая вполголоса какую-то сложную мелодию, услышанную по радио.

— Мальчик! — вдруг окликнул женский голос.

Дима на всякий случай повернулся и увидел незнакомую старую даму с большой сумкой в руках.

— Как тебя зовут?

— Дима.

— Меня зовут Лариса Витальевна. Дима, тебе нравится классическая музыка?

— Я не знаю, — сказал Дима.

— А что ты сейчас напевал?

— Не знаю. По радио услышал.

— Но тебе понравилась мелодия?

— Понравилась.

Дима увидел, что мать упоенно копается в горе тканей, и разговорился с Ларисой Витальевной. Все интереснее, чем бродить между диванов и шкафов.

— Эту музыку интересно петь. Она не плоская, она как будто живая и скачет вверх-вниз.

Старая дама заулыбалась, как будто сама лично сочинила такую замечательную мелодию и Дима сказал ей комплимент.

— Это сочинил Моцарт. Ты слышал о таком композиторе?

— Что-то слышал. Но он давно умер.

— Он умер, а его музыка жива. Ну-ка, спой еще что-нибудь. Какие песни ты любишь?

Диме нравилось то, что передавали по радио, и он охотно напел что-то из так называемого ретро. А тут подошла и Анастасия, удивленная, что сын поет для незнакомой женщины, а та внимательно слушает.

— Меня зовут Лариса Витальевна, — повторила дама, — я преподаватель в музыкальной школе. Мне кажется, что у вашего сына отличные данные. Приходите завтра на прослушивание.

Анастасия обрадовалась. Еще никто не говорил, что у Димы отличные данные, но она знала, что умный человек обязательно найдется среди стада тупых обывателей, не видящих чудесного мальчика у себя перед носом. Она до поздней ночи гладила Диме нарядную белую рубашку и брюки со стрелочками, мечтала, как сын станет самым лучшим в мире певцом, самым знаменитым, самым успешным.

Лариса Витальевна, сорок лет проработавшая с детьми, не ошиблась. У Димы оказались абсолютный слух, прекрасные способности к музыке и талант композитора. За первый год обучения игре на пианино мальчик освоил программу трех классов музыкальной школы и начал писать пьесы. К тринадцати годам Дима учился в выпускном классе, готовился поступать в училище, стал лауреатом трех крупных конкурсов и во всеуслышание был назван гениальным. Не Анастасией. Педагогами.

Потом была поездка в Италию на конкурс юных пианистов. Анастасия влажными глазами смотрела на Милан и понимала, что ради этого родилась и выросла — чтобы стать матерью Димы. И это путешествие — первое в дальнейшей череде непрерывных гастролей, славы и мирового признания.