Счастья и расплаты (сборник)

Верка Вольная —
          коммунальная женка, —
Так звал меня
          командир полка.
Я в ответ
          хохотала звонко,
Упираясь руками в бока.

Я недаром
          на Украине
В семье кузнеца
          родилась.
Кто полюбит меня —
          не кинет,
Я бросала —
          и много раз!

Гоцай, мама,
          да бер-би-цюци!
Жизнь прошла
          на всех парусах.
Было детство,
          и я была куцей,
С красным бантиком в волосах…

Гоцай, мама,
          да веселее!
Горечь детства
          мне не забыть.
Никому
          любви не жалея,
Рано я научилась любить.

Год Семнадцатый
          грянул железом
По сердцам,
          по головам.
Мне Октябрь
          волос подрезал,
Папироску поднес к губам.

Куртка желтая
          бараньей кожи,
Парабеллум
          за кушаком.
В подворотню бросался прохожий,
Увидав меня за углом.

И смешно было,
          и неловко,
И до жара в спине горячо —
Неожиданно вскинув винтовку,
Перекинуть ее за плечо.

Гоцай, мама,
          орел или решка!
Умирать, побеждать – все к чертям!
Вся страна —
          как в стогу головешка,
Жизнь пошла
по железным путям.

Ой, Синельниково,
          Лозовая,
Ларионово,
          Павлоград!
Поезда летели.
          Кривая
Выносила их наугад!

Гоцай, мама,
          да бер-би-цюци!
Жизнь включалась
          на полный ход.
Барабаны двух революций
Перепутали
          нечет и чет.

Брань.
          Проклятья.
Проклятья
          и слезы.
На вокзалах
          толпа матерей.
Их сшибали с пути
          паровозы,
Поднимал
          поцелуй дочерей.

«Верочка моя…
          Вера…»
Лозовая.
          Павлоград.
Подхватили меня кавалеры
Из отчаянных наших ребят.
………………………………………………

Я любила,
          не уставая,
Все неистовей
          день ото дня.
Член компартии из Уругвая
Плакал:
          «Вэрко, люби меня…»

Я запомнила его улыбку,
Лягушачьи объятья во сне.
Неуютный,
          болезненный,
          хлипкий,
Днем и ночью,
          он липнул ко мне.

Я хотела на нем задержаться,
Я могла бы себя укротить,
Но не мог он —
          подумаешь, цаца! —
Мне любви моей прошлой простить.

Шел, как баба,
          он к автомобилю,
По рукам было видно —
          не наш.
Через год мы его пристрелили
За предательство и шпионаж.

Гоцай, мама,
          да бер-би-цюци!
Жизнь катилась,
          как Днепр-река.
Я узнала товарища Луца,
Ваську Луца,
          большевика.

Васька Луц!
          Где о нем не слыхали?
Был он ясен и чист
          как стекло.
Мои губы
          его отыскали,
Мое сердце
          на нем отошло.
……………………………………
Гоцай, мама,
          его подкосили!
Под Орлом его пуля взяла.
Встань из гроба,
          Луц Василий,
Твоя Верка
          до ручки дошла.
……………………………………………..

Гоцай, мама,
          да бер-би-цюци!
Я сама себе
          прокурор.
Без шумихи,
          без резолюций
Подпишу себе приговор.

Будь же твердой,
          Верка, в расплате.
Он прощал, —
          ты не можешь простить.
Ты свободу искала
          в кровати,
Ты одно понимала —
          любить.

Кто же ты?
          Вспомни путь твой сначала.
С кем ты шла?
          Чем ты лучше любой?
Ты не шла —
          тебя время бросало,
Темный сброд ты вела за собой.

Ты кидалась вслепую упрямо,
Ты свой долг
          забывала легко.
Прямо в грязь
          опрокинуто знамя,
В подреберье
          засело древко.

Посмотри:
          ни орел и ни решка.
От стыда
          ты свернулась ежом,
Рот усталый
          искривлен усмешкой,
Сердце – точно петух под ножом.
Без почета,
          без салютов
Схороните Верку,
          друзья.
Родилась в девятьсотом
          (как будто),
В двадцать пятом расходуюсь я.

Месяц июль.
          День Конституции.
Облака бегут не спеша.
Гоцай, мама,
          да бер-би-цюци!
Верка платит по счету.
Ша!..

1929–1933