Счастья не бывает много

– Вот, смотри, – Матвей открыл единственный глухой шкаф и извлёк оттуда туго перетянутую бечевой, набитую бумагами папку. Он бережно стал доставать из неё корочки и протягивать сестре. – Это всё папины. Это диплом фельдшера. Это – архитектора. А это благодарность от экспедиции за то, что папа спас жизнь участнику экспедиции.

– Что он сделал? – разглядывая письмо, поинтересовалась девушка.

– Он прооперировал геолога и спас ему жизнь. Была нелётная погода, и к ним не мог прилететь на помощь вертолёт. Нужно было срочное хирургическое вмешательство. Папа сделал операцию, – с гордостью сообщил Матвей.

– А он умеет?

– Конечно, умеет! – воскликнул подросток, почувствовав недоверие сестры. – Смотри, – и он достал следующую бумагу. – Это его зачётка по хирургии. Одни пятёрки, и за лекции, и за практические занятия. Он специально ходил в мединститут на лекции по анатомии и практиковал резать, чтобы повысить свои знания. А ты знаешь, где тренируются студенты, будущие хирурги? В морге!

– Всё равно это безответственно, – с упрямством в голосе, настаивала Инга.

– Сама ты безответственная, – огрызнулся брат.

– А здесь что такое? – Инга отклонила занавеску на боковой стенке шкафа.

– Это папино оружие, – с гордостью сообщил брат. – В молодости он занимался фехтованием на саблях.

– Какая-то странная сабля, – нарочно, как можно равнодушнее произнесла она, видя, с каким запалом гордости рассказывает брат. – Квадратная…

– Сама ты квадратная! – не на шутку разозлился Матвей. – Смотри! – и он достал очередной диплом. – Это папа выиграл турнир по фехтованию, а это его билет кандидата в мастера спорта.

– Кандида-ата-а, – протянула Инга, уже не скрывая весёлости. – Я думала он мастер, а он всего-то кандидат.

– Что ты понимаешь! – взорвался от обиды Матвей.

– Ладно, ладно, – рассмеявшись, быстро заговорила Инга. – Я пошутила, Матвей. Конечно, это всё здорово! Я, как и ты, горжусь папой!

– Ну тебя! – отмахнулся Матвей. – Выходи из папиного кабинета.

– Матвей! – Инга поймала брата за руку и, заглядывая в глаза, проговорила: – Я пошутила. Правда!

– Выходи, – смягчил тон Матвей.

– Мир? – Инга протянула руку.

– Мир, – примирительно пробубнил Матвей, отворачиваясь от сестры. – Надо выходить, а то мама сейчас придёт и будет ругаться.

* * *

Дни пролетали один за другим. Инга всё чаще погружалась в раздумья. Противоречивые чувства терзали её. Она стыдила себя за тот душевный комфорт, в котором купается в семье отца, и жалела мать. Сколько страданий ей доставляет, откладывая отъезд! Она выискивала недостатки и пыталась придираться к мелочам в укладе этой семьи, но стоило Елене Николаевне позвать помогать по хозяйству, она забывала обо всём и с удовольствием готовила еду, убирала квартиру, складывала детские игрушки. Пока девочки были в школе, она раскладывала игрушки на кроватях и любовалась. Инга не могла объяснить всего того, что видела каждый день в доме отца, а главное, своего желания участвовать в этой жизни. Она не могла объяснить себе, почему дети тянутся к отцу? Весь день они проводили с матерью. Елена Николаевна занималась их жизнью, участвовала в детских вечеринках, а зачастую и сама их организовывала. Отец утром видел семью во время завтрака. Ужиная, общались дольше. Правда, много говорил и с каждым накоротке. Но если кто-то из детей переходил грань, то тут же одёргивал его, иногда, в понимании Инги, недопустимо грубо, и всё продолжалось. Как-то маленькая Люся взяла за привычку замахиваться кулаком на всех домашних. За ужином замахнулась и на отца. Она сделала это в шутку, но отец выставил свой кулак и ткнул в лоб Люсе.

– Следующий раз долбану тебя так… – отец запнулся негодуя, взгляд его посуровел, и голос зазвучал глухим гневом. – Раз и навсегда перестанешь… Где ты этому научилась? Не хорошо на папу, маму, брата, сестёр замахиваться.

Отец не собирался выслушивать оправданий. Ужин потёк своим чередом. Инга следила за реакцией всех членов семьи, но никого не занимало произошедшее. Даже маленькая Люся ничуть не изменилась в лице, только почесала лоб. Инга отметила про себя – стала бы назло делать. Сколько ещё нервов у матери потрепала бы. А тут…

После ужина отец уходил в свой кабинет работать. Без надобности к нему никто не заходил. Даже для неё не сделали исключения. Показывая квартиру, Елена Николаевна на две двери только указала рукой:

– Это рабочий кабинет нашего папы, а это родительская комната. Она не для экскурсий.

Комната Матвея Инге понравилась, но подросток стоя выждал, пока гостья всё осмотрит, и поспешил закрыть двери. На что мать только улыбнулась и так прокомментировала действия сына:

– Личное пространство.

Зато комната девочек была в распоряжении старшей сестры, и младшие были ей только рады.

И всё-таки дети находили различные предлоги забежать к папе. Он им отвечал или что-то рассказывал и категорично выпроваживал.

Как-то Инга стала свидетелем короткой сцены между отцом и Люсей. Проходя мимо кабинета, девочка как бы невзначай толкнула дверь, та возьми и откройся.

– Кто там? Что надо? – послышался голос отца.