Счастливая черкеска

Юрием назвал Маирбек своего четырехлетнего сына, которому достался от дедушки табун в добрую сотню голов — привезенные со всех концов света фигурки: из красного и черного дерева, из бронзы, папье-маше, из стекла, из глины, фарфора…

А в глубокой долине на залитом солнцем лугу буйно резвится косяк молодых лошадей.

Вырываясь из непогоды и мрака, как бы уже призрачным видением, уже легендарным героем-нартом на сказочном богатырском коне возносится над родными горами, над сияющими их снежными вершинами одинокий всадник в косматой папахе и белой бурке: как благая весть о возможной надежде как мирный символ неспокойного нынче, бушующего Кавказа.