Счастливая черкеска

Когда я познакомил Жданова с Кантемировым, сначала с младшим тезкою, с Мухтарбеком, руководителем конного театра в Москве, а потом и с Ирбеком, Михаил Антонович стал вдруг припоминать, что у отца его была фотография: казаки и осетины в Берлине. Теперь затерялась: Жданову-младшему пришлось пережить и серьезную травму, и долгие годы лечения, и переезд на родину фламандки-жены — в Бельгию… По кавказской традиции — далеко от дома, во Франции — Михаила воспитывал аталык: осетин из знамени той фамилии Мистуловых, и ученик его уважительно пом нил все связанное с родиной учителя. Когда взялся описывать фотографию, Ирбек вспомнил вдруг тоже: была такая и у отца… Но Али-Беку Кантемирову настойчиво подсказали избавиться от нее. Не в сорок шестом ли году, когда руководителя конной группы кубанцев в Берлине Андрея Шкуро водили на допросы в Бутырской тюрьме: вслед за русскими генералами Красновым и Домановым, за адыгейским Султан Клыч Гиреем, командовавшим когда-то «Дикой дивизией», за немецким генералом фон Панвицем, под чьим началом воевали казаки на стороне вермахта… Как оно все переплелось!

Размышляешь над этим и начинаешь осознавать, какой немалый срок — эти семьдесят лет, которые для династии Кантемировых, для джигитов из «Али-Бека» по сути совпали с теми семьюдесятью годами, которые не только навсегда останутся предметом пристального изучения историков, но и — хотим мы того или не хотим — долго еще будут определять состояние и нашего сознания, и нашего духа… дай Бог, чтобы не всегда царило в России непонимание среди сильных, а слабыми так и помыкала раздвоенность! Но пока…

Если новости по-прежнему несли бы гонцы, если с сообщениями так и скакали нарочные — все чаще им приходи лось бы с запаленного коня слезать с правой стороны… Но вместо коней терпеливую нашу землю топчут теперь «бэтээры», и тут все едино — с какой бы стороны с него с автоматом «Калашникова» не соскакивали… Как отдаются в каждом неравнодушном сердце эти прыжки!

У меня — в Москве, в сердце у Ирбека — за рубежом, где кроме него теперь кто только и в каком только качестве не гастролирует!

Но вот какая штука: друг мой Ирбек так и остался дорогим для страдающей нынче, как у многих, души — примером и цельности, и той естественности, под которую и при семи пядях во лбу нельзя подделаться. В этом тоже есть свой секрет, своя тайна, и мне хочется поразмышлять и над ней.

Эта его цельность, эта бесконечная — несмотря на жестокие обстоятельства — преданность делу — надежда на победу здравого смысла не только на Кавказе и в России вообще: во всем мире. Ведь нынче пока странная возобладала в нем философия: чем хуже соседу — тем лучше мне. Но каково переносить это нашей матери-земле, для которой, как и для каждой настоящей матери, нет детей избранных: одинаково жаль всех…

Выкатившись впервые за рубежом на арену в Берлине, осетинская арба проехала потом по манежам многих стран мира, а к тому времени, когда она нашла, наконец, пристанище в краеведческом музее во Владикавказе, группа «Али-Бек» давно уже работала тремя самостоятельными состава ми. В Ростове, где когда-то на ипподроме начинал конюхом, а потом жокеем отец, Алибек Тузарович, окончательно «прописался» старший из братьев Кантемировых — Хасан-бек. И любители цирка, и преданные зрители его хорошо знают «Джигитов Хасан-Бек» и программу их «Картинки Кавказа», а завзятые знатоки вам расскажут, что дома у Хасанбека — настоящий музей, в котором собраны и семейные или, скажем так, династические реликвии, и многочисленные фотографии, и газетные да журнальные публикации всех семидесяти теперь лет. Хасанбек не только получил в свое время в ГИТИСе диплом отличника — он потом защитил кандидатскую. Но теория не отняла его у публики, по-прежнему предан ей беззаветно, как и его жена Мариам, впервые заставившая послушно работать на манеже известных своей строптивостью коз, и дочь Каджана, и двое сыновей: Анатолий и Алибек.

Младший из сыновей Алибека Тузаровича Кантемирова, Мухтарбек, на собственные хлеба ушел последним, уже от Ирбека, от среднего брата… это тема особая — Мухтарбек! Бесстрашный наездник, он до тонкостей овладел еще добрым десятком цирковых профессий: метание ножей, топориков, — вообще, если хотите, всего что под руку попадется, как он продемонстрировал это в двухсерийном приключенческом фильме «Не бойся, я с тобой», в котором кроме все го прочего проявился его талант драматического актера. Ра бота с лассо, с арапником, жонглирование, акробатические и силовые номера — все это в свое время сделало Мухтарбека одним из ведущих каскадеров кино. Но мне все дума лось: нашелся бы знающий в своем деле толк кинодраматург, который написал бы сценарий специально «под Мухтарбека» — в расчете не только на его исключительные физические возможности, на внешность богатыря из нартского эпоса, но и на то обаяние, то благородство, которым отмечены у него всякое слово, всякий взгляд, каждое, даже не произвольное, движение…