Счастливая карусель детства

И вот моя минута славы наступает. Я становлюсь королем и с гордым видом нахожусь впереди авангарда, возглавляя свою армию, состоящую из самой разношерстной публики — от близкой свиты высокородных аристократов и дворян до самых последних простолюдинов, которым, впрочем, не стоит отчаиваться. Пройдет всего лишь какой-нибудь час-другой ожидания, и последние совершат головокружительную карьеру, превратившись в первых лиц государства. Как жаль, что они этого не понимают, и их лица по-прежнему хранят хмурое смирение и безразличие. Но они — это они, а я — это я, и мне доставляют истинное упоение те мгновения, в течение которых я получаю свою картошку, едущую по ленте под громкий грохот транспортера. Этот грохот я воспринимаю не иначе как барабанный бой-приветствие короля. Я торжественно держу свой мешок и гордо наполняю его картошкой. Я король! Мне очень хорошо и радостно.

Но моя минута славы, как и все на свете, подходит к концу, и я уже опять превратился в простого смертного, отходящего от прилавка с авоськой грязной картошки. Се-ля-ви!

Вальтер Скотт, Дюма, Конан-Дойловский «Белый отряд» и Дрюон сделали свое дело и уже в пятом-шестом классах я под воздействием прочитанного на правах сюзерена посвятил в рыцари своего непутевого соседа по парте. Необычность ритуала и торжественность нашего поведения настолько отличались от скудной обстановки и убогого поведения одноклассников, что некоторые из них даже рты открыли от удивления и с интересом начали наблюдать за происходящим. Мой сосед стоял передо мной на одном колене и с придыханием слушал необычные слова, льющиеся из моих уст. Я держал школьную линейку, символизирующую меч, у него на плече и говорил примерно следующее: «как твой сюзерен, жалую тебя, сын мой, рыцарским достоинством за деяния твои и добрую службу во славу и благо твоего господина и твоего короля. Отныне величать тебя будут не иначе, как „сэр рыцарь“, и титул этот перейдет от тебя к детям твоим и потомкам твоим».

Были еще и другие фразы, после которых я сильно хлопнул линейкой по плечу новоиспеченного рыцаря и поощрительно дал ему легкий подзатыльник, что вызвало одобрительные возгласы со стороны ротозеев-одноклассников. Уже через минуту самые отъявленные хулиганы нашего класса, растолкав всех, изъявили желание быть первыми произведенными в рыцари.

По правде сказать, эти обормоты своим поведением совершенно не заслуживали никаких титулов, но политика класса требовала более тонкого понимания, и я решился наступить на горло собственной песне. Веселило то, что, к моему удовольствию, я мог надавать тумаков самым отъявленным бандитам без каких-либо последствий. Наоборот, они даже начали злобно рычать друг на друга, желая первыми приобщиться к моим ритуальным подзатыльникам. Очередь из человек пятнадцати мальчишек нашего класса выстроилась вслед за хулиганами, и все они мечтали пройти торжественный обряд посвящения в рыцари. Ребята галдели, толкались и требовали ускорить процесс. Я объяснил им в доходчивой форме, что не соблюденный по всем правилам обряд не может иметь силы, и кто с этим не согласен, тот может навсегда оставаться простолюдином и не морочить мне и другим мозги. Слова нашли понимание, и галдеж прекратился. Очередь стала более дисциплинированной, на лицах появилось торжественно-смиренное выражение. Мой сосед по парте — новоиспеченный рыцарь, гордо стоял за моей спиной и высокомерно рассматривал толпу наших последователей.

— Сын мой, сэр рыцарь, наказываю тебе достать свой меч из ножен и повторять слова и действия за своим сюзереном. — я решил ускорить процесс посвящения и поручил новоиспеченному рыцарю ассистировать мне, на что он безропотно согласился под одобрение очереди. Еще бы, никому не хотелось оставаться простолюдинами и терпеть издевательства и презрение со стороны рыцарей. Переменка уже скоро должна была закончиться.

Слово в слово повторяя за мной все, что я говорю и делаю, он вполне справился с моим поручением, и мы успели удовлетворить большинство желающих. К моему огромному удовольствию и изумлению, уже на следующем уроке я отметил перемену, которая произошла с большинством из моих одноклассников. Даже самые хулиганистые ребята преобразились от осознания своего нового статуса. В их лицах появились одухотворение и достоинство, их души, находящиеся еще под сильным влиянием недавних торжественных минут, ярко сияли и светились, и сияние это распространялось по классу. Даже учительница почувствовала что-то необычное в поведении класса, похвалила нас за собранность и дисциплину и радостно заулыбалась.

Но все же иногда мое воображение играло со мной злые шутки, и об одной такой истории обязательно нужно рассказать. Страна моего детства, как я уже говорил, — страна дефицита. Я мечтал о фигурках рыцарей, викингов, ковбоев и индейцев, с которыми можно было бы играть, строить города и вести их на войны и штурмы крепостей. Но в магазине нельзя было достать таких солдатиков, и приходилось мне выкручиваться из создавшейся ситуации подручными средствами.