Счастливая примета

– Вряд ли. – Фима покачал головой. – Нужно найти старый держатель, заменить вазу, убрать провода, переклеить обои…

– И признаваться, как я понимаю, никто не собирается?

Молчание.

– Тогда помогите мне придумать мотив. Чем Первушин мог так мне досадить, что я решился его убить?

– Гошик, окстись! – заволновалась Катя. – Зачем тебе это?

– Парень, у тебя горячка! – испугался Фима. – Не ломай себе жизнь!

Ксюша заплакала.

– Дурак вы, молодой человек! – сердито сказала Анна Елисеевна. – Эмма любит вас, как родного сына. Как вы полагаете, что с ней станет, когда вас заберут в тюрьму? А если она догадается, что вы взяли вину на себя только для того, чтобы оградить ее и Илью от подозрений? Чем только у вас голова забита!

– Но что же делать?!

– Думать! – рявкнула Анна Елисеевна. – Нас здесь было девять человек. Первушина исключаем: вряд ли он выбрал такой сомнительный способ самоубийства. Меня тоже исключаем: проделать все эти штуки с проводами и шурупами мне не позволили бы ноги. Представить себе Илью с отверткой в руках я не могу при всем желании. Кроме того, он никогда не сумел бы так аккуратно подрезать и приклеить обои. Эмму я вычеркиваю категорически. И даже не потому, что у нее ангельский характер. Просто, если бы она вздумала избавиться от Николая, ей достаточно было приказать ему выпрыгнуть из окна. Георгий никогда не подставил бы Эмму. Василий, как я уже сказала, не имел возможности провести все эти приготовления.

– Почему? – не согласилась Ксения. – Он точно так же, как любой из нас, мог прийти сюда днем, когда хозяев нет дома. Если он из спецслужб, то замки для него не проблема.

– Он не нашел бы обои, – заметил Фима. – Мы с Эммой взяли в магазине последние рулоны. Думали на всякий случай купить лишний, но нам сказали, что больше нет и не будет: эти обои сняли с производства. Оторвать и заново приклеить старую полосу так, чтобы это было незаметно, невозможно. Значит, тот, кто это сделал, нашел рулон, который остался после ремонта. А я лично отнес остатки в гараж и положил на полку за ящики, к самой стене. Если не знать, нипочем не найдешь.

– А кто знал, кроме тебя? – спросила Ксюша.

– Да все, кто делал ремонт. Гоша, Лиля, Катя, Эмма. Я, как вернулся из гаража, так сразу и сказал, куда убрал остатки – чтобы народ не искал, если вдруг заплатку поставить понадобится.

– Между прочим, зря мы Лильку в список не включили, – сказала Катя. – Ведь положить лед в вазу могла и она – еще до отъезда.

– Не пойдет! – решительно отмел намек Фима. – Лиля уехала в начале девятого, а икона рухнула после двенадцати. У вазочки горло неширокое, большие куски льда туда не пролезут. А маленькие растают часа за полтора, не больше.

– Так кто же у нас остался? Ты, я да Катя? – испуганно спросила Ксюша.

– Это безнадежно, – сказал я. – Если тот, кто это сделал, не пожелает сознаться, мы его не прищучим. И даже число подозреваемых не сократим. Те доводы, что годятся для нас, для следствия не доводы. Тут нужны железные факты, а у нас их нет.

– Ну почему же нет? – задумчиво проговорила Анна Елисеевна и обратилась к Фиме. – Сколько, ты сказал, нужно времени, чтобы лед растаял?

– Полтора часа. Даже меньше, учитывая, что вода соленая.

– Значит, его должны были сунуть в вазу незадолго до того, как мы сели за стол. И вряд ли злодей решился бы сделать это при всем честном народе: кто-нибудь обязательно обратил бы внимание на его странные манипуляции. Значит, нужно определить промежуток времени, когда в комнате никого не было. Когда Ефим и Ксения привезли меня сюда, дверь открыл Василий. Мы провели в прихожей несколько минут, пока он водил над нами своим приборчиком. После этого меня отвезли к столу. И я уверена, что при мне с вазочкой никто не возился. Стало быть, Ефима и Ксению можно исключить. Вспоминайте, молодые люди, где кто был и что делал перед моим появлением. Катя?

– Мы с Эммой украшали на кухне салаты, я носила их в гостиную. Вася и Гоша были здесь, протирали бокалы. Илью Сергеевича, после того, как он уронил миску с кремом, сослали в спальню. Когда позвонили в дверь, я была в ванной.

– Георгий?

– Все верно, мы с Васей драили фужеры и рюмки, Катя носила салаты. Незадолго до вашего прихода я пошел к Лильке в комнату взглянуть на магнитофон. Там отошел контакт, я его быстренько припаял. Когда закончил, Эмма велела садиться за стол. Все уже были здесь.

– Значит, когда ты уходил из гостиной, здесь оставались только Катя и Василий?

– Нет, только Вася. Катя была на кухне.

– Неужели все-таки Вася? – то ли удивилась, то ли обрадовалась Ксюша.

– Вряд ли. – Фима покачал головой. – Откуда бы он взял лед? Ведь не принес же с собой! В комнате все растаяло бы прежде времени, а лазить в чужую морозилку на глазах у Эммы и Кати ему было не с руки.

– А лоджия?

– Слишком маленький минус на улице. А у соленой воды температура замерзания ниже, чем у пресной.

– Значит, не Вася, – подытожил я. – Тогда лед в вазу загрузили, когда парень ушел встречать вас с Ксюшей и Анну Елисеевну. Получается, что возможность была всего у троих: у меня, у Кати и у Эммы.