Счастливая проститутка. История моей жизни

Это был приказ, и я пришла домой сразу после пяти часов. У меня была назначена встреча на девять в тот вечер с юристом из Канады — мы решили вместе поужинать, — но я не могла предупредить его. Его рекомендовал мне знакомый стокброкер, к которому я с трудом дозвонилась на Уолл-стрит. Но и он не знал, где найти юриста. У меня просто не было возможности отменить встречу.

До шести я отшивала всех, кто хотел встретиться со мной в тот день, и так нервничала, что буквально рычала на мужчин, звонивших мне. «Оставьте меня в покое; не звоните мне сегодня вечером».

В шесть тридцать ровно Муррей позвонил в мою дверь, Я не встречалась с ним с тех пор, как три недели назад он перевозил мой скарб. Он выглядел очень крутым мужиком с темным, в оспинах, лицом и густыми черными волосами.

Казалось, Муррей тоже нервничает. Он осмотрел мою квартиру, начиная с ванной, где у меня стоял телефон, так что я могла беседовать в ванной. Ему это понравилось, и, осматривая квартиру, Муррей все время говорил: «Ксавиера, я хочу, чтобы ты делала только то, что я тебе скажу. Если что-то произойдет сегодня вечером, мы будем вместе. Только не трусь. Я знаю, что я делаю».

Муррей говорил мне «не трусь», а я действительно боялась и старалась унять нервную дрожь. Мне на самом деле не хотелось никому, даже Маку, укравшему мои снимки, причинять какой-либо вред. Все, что я хотела, — это иметь рядом мужика, когда встречусь с людьми, шантажировавшими меня, кого-то достаточно крутого, чтобы он смог просто смазать им слегка по носу и сказать: «Слушай, ты, гони снимки назад и перестань заниматься этой хреновиной!»

«Ну ладно, — сказал Муррей, — теперь запомни, что, как правило, шантажисты не стараются причинить физический ущерб жертве. Все, что им надо, — это деньги. Когда они позвонят, будешь говорить с ними по телефону из ванной, а я подниму трубку в гостиной. Ты представишь меня своим дядей. Единственным родственником в этой стране. Я представляю твои интересы, понимаешь? У меня есть машина, и, если они захотят встретиться, мы подъедем к ним».

Ровно в семь часов зазвонил телефон. В трубке зазвучал голос того самого парня, который требовал деньги прошлым вечером. Муррей поднял трубку в гостиной, и через открытую дверь я могла наблюдать за ним из ванной. Он тоже нервничал. Я сказала в трубку, что рядом сидит мой дядя и он хотел бы уладить это дело.

Затем Муррей начал переговоры. «Хелло, это мистер Аркштейн, дядя мисс Ксавиеры и ее единственный родственник в США. Я представляю интересы девушки. Мне известно, как это плохо для нее, что вы нашли эти снимки. Я не хочу, чтобы мою племянницу выслали из страны».

Голос Муррея звучал, как у кроткого, встревоженного дядюшки. «Скажите мне, сколько вы хотите, и мы встретимся с вами, — продолжал он. — Надо встретиться сегодня же и закрыть это дело, потому что девушка не спала прошлую ночь, и мне не хочется, чтобы она снова прошла через всю эту нервотрепку».

Наконец мужской голос сказал: «Хорошо. Мы хотим получить пять тысяч долларов. Встретимся у памятника перед входом на кладбище в районе Квинс в восемь часов вечера». На часах уже было начало восьмого.

Муррей согласился, и как только мы повесили трубки, он обратился ко мне: «Ксавиера, принеси-ка мне банку пива. Я должен позвонить кое-куда». Я вышла на кухню, налила стакан и вернулась в тот момент, когда заканчивался разговор, звучавший как набор шифрованных фраз. Он говорил: «Будь готов подобрать с картошкой у монумента на кладбище в Квинс в восемь пятнадцать». Я поняла, что он имел в виду, но страх током прошел через мое тело потому. что это звучало, как гангстерский разговор. Муррей выпил пиво и в десять минут восьмого сказал: «Ну ладно, давай-ка двигать. Машина стоит внизу».

«Что происходит, Муррей?» — спросила я. За окном шел дождь, перемежающийся со снегом, погода была мерзкая. Мне никоим образом не хотелось покидать теплую квартиру. Муррей сказал: «Ксавиера, делай то, что я тебе скажу, и не задавай вопросов. Сейчас мы поедем в сторону Квинс, и по дороге я расскажу кое-что о себе. Захвати с собой зонт».

Я взяла свой зонт-трость. Мы вышли из квартиры. От волнения у меня были потные ладони — такого со мной не было никогда в жизни. Все мое тело взмокло от страшного нервного напряжения, сильнее которого я никогда не испытывала до этого вечера. На улице мы влезли в старую раздолбанную машину.

«Нельзя ли поехать на более надежной машине, Муррей?» — спросила я. Он сказал, что не нужно беспокоиться. Шел проливной дождь, сквозь ветровое стекло мы едва различали дорогу. Не знаю, как Муррей находил нужный путь. И пока мы ехали, он рассказал мне немного о своей жизни.

«Ксавиера, ты должна знать, что я не только шофер. Я занимаюсь также разными другими делами. Уверен, ты слышала о мафии. Хотя я и еврей, я работаю с этими ребятами». У меня начался озноб от этого признания. «Что ты сказал, мафия? — Я почти заорала. — Я не хочу иметь никаких дел с мафией».