Счастливая проститутка. История моей жизни

Он жестом приказал мне открыть немного окно, чтобы было слышно, что происходит на улице, и вылез из машины под проливной дождь. Молодой наркоман выплюхнулся следом за ним с другой стороны автомобиля. Не уверена, что последний соображал, какая сейчас погода — солнце или дождь, — так он все время бормотал себе под нос с отсутствующим видом.

В тот самый момент, когда Муррей вышел из машины, другой мужчина также вылез из передней машины. Он открыл зонт и зашагал к Муррею и кайфующему мальцу. Держался незнакомец как шеф, и, хотя слабый свет и особенно зонт затемняли его лицо, я могу поклясться, что это был Мак. Такая же характерная крупная фигура толстяка. Все трое разговаривали примерно минут десять, как вдруг все вокруг осветилось двумя мощными фарами. Большой грузовик остановился позади нас.

Когда свет фар ударил по нас, меня охватил ужас еще более сильный, чем раньше, если это было возможно. Что происходит? Нас собираются убить? Но водитель грузовика просто вылез и кабины, и тут я впервые заметила телефонную будку рядом. Шофер подошел к будке и позвонил куда-то. Мне показалось, что он был там больше часа, но на самом деле это заняло у него, быть может, минуты две.

Все это время я с тревогой думала: о чем Муррей, Мак и этот наркоман разговаривают и что Муррей собирается делать. Наконец шофер вышел из будки, и грузовик укатил.

Мак, держа зонт над головой, пошел к машине, влез в нее, захлопнул за собой дверцу. Затем я увидела Муррея, жестикулирующего со светловолосым юнцом, и услышала несколько последних слов. «Подожди минутку. Я сейчас их принесу».

Муррей вернулся к нашей развалюхе и объявил громким голосом; «Я собираюсь отдать им эти чертовы четыре тысячи и забрать твои фотографии».

Как последняя идиотка, я сказала: «Но, Муррей, у меня нет четырех тысяч долларов».

Шипящим шепотом он сказал: «Заткнись». И, наклонившись внутрь машины, вытащил коричневую сумку, которая, казалось, была чем-то наполнена. Затем Муррей выпрямился и махнул рукой белесому хиппи, чтобы тот шел к крытому павильончику, где они могли бы укрыться от дождя и пересчитать деньги.

Я наблюдала за Муреем, идущим к павильончику, со спины. Другой участник действия стоял лицом ко мне, и сквозь струи дождя можно было видеть его неясные очертания. Затем я увидела, как Муррей засунул руку в сумку, будто собираясь передать деньги юнцу. В следующий момент прозвучали три слабых хлопка, и юноша упал на землю. Никто, кроме меня, не мог видеть происходящего в павильоне, а Муррей спокойной, размеренной походкой вернулся к нашей машине, по дороге запихнул что-то в карман. Он сел в машину, мы поехали и стали отъезжать от кладбища. Я все еще сидела на заднем сиденье.

«Боже мой, Муррей, что ты сделал?» — спросила я.

Как обычно, он ответил: «Не волнуйся». — «Но как мне не волноваться? — спросила я. — Муррей, ты только что выстрелил в человека три раза. Я слышала — ты стрелял в него из пистолета с глушителем. Это пистолет лежал у тебя в сумке?» — продолжала я спрашивать по дороге в Нью-Йорк.

Наконец, я доконала Муррея: «Малыш, мы не пользуемся полумерами против подонков вроде этих. Какое право они имеют шантажировать работящих девчонок вроде тебя?» — «Но, Муррей, ты так и не вернул фотографии», — упрекнула его я. Весь оставшийся путь до города он не сказал ни слова, кроме: «Не беспокойся. Я доставлю тебе их завтра». Но перед глазами у меня стояла картина: фигура молодого парня медленно обмякает и падает в павильоне.

Да, он был доходягой, побродяжкой. Но я видела его мертвым. Это ужасно. Он был убит за три несчастные карточки. Чувство вины подталкивало меня к дальнейшим расспросам. «Муррей, пожалуйста, расскажи мне, что же произойдет после нашего отъезда?»

Наконец он раскололся: «Этот тип на переднем сиденье не видел и не слышал, как я пристрелил малого из-за глушителя на пистолете. Сегодня надо сделать еще много дел. Я должен еще избавиться от пушки».

«А что с тем, вторым, что остался в машине?» — спросила я. Я все еще волновалась о том, как вернуть фотографии.

«О нем тоже позаботятся», — сказал Муррей, глядя через ветровое стекло на мокрую улицу. «Его тоже убьют?» Я старалась, чтобы мой голос не сорвался от волнения.

«Примерно так, — обронил Муррей. — Два моих парня прятались за стеной кладбища. — Он резко рассмеялся. — Эти золотари не могли подыскать лучшего места для меня и моих ребят. Примерно через десять или пятнадцать минут этот жирный слизняк с переднего сиденья начнет беспокоиться, куда запропастился его приятель-наркоман, и когда он пойдет посмотреть…» Снова сухой смешок Муррея.

«Когда он увидит своего дружка, лежащим в павильоне, два моих парня возьмут его в оборот. А что произойдет после этого, я расскажу тебе завтра».