Счастливая проститутка. Моя история

Их сексуальная активность заторможена, и в целом они являются «болью в голове». Я решила, что с Лернером нормальный секс невозможен, но не смогла правильно определить его тип. Было что-то зловещее в его глазах. Они были одновременно жестокие и мечтательные.

Как я говорила, мне нетрудно понять по глазам многое в мужчине, но в эту ночь действительно мои ощущения спутались. Я решила, что он мазохист.

«Почему бы нам не сотворить что-нибудь необычное? – предложила я. – Ты будешь моим «рабом», а я буду твоей «госпожой» и буду приказывать тебе делать, что захочу».

«Нет, – сказал он. – Я собираюсь быть садистом».

«Может быть, ты не понимаешь, что я имею в виду, – сказала я. – Я буду доминирующей стороной».

Вообще-то вы не должны уговаривать людей во время садо-мазохистских сцен. Вы можете упомянуть тему и смотреть на их реакцию. Но с пьяным вы должны быть очень внимательны, потому что он может повести себя обратно тому, что он чувствует.

В этот момент, однако, Лернер стал вести себя совершенно пассивно, поэтому я решила, что он будет играть в мою игру. Правда, он настаивал на присутствии Сары, хотя заплатил деньги только за мои будущие услуги. В свое оправдание скажу, что взяла вопреки своим правилам деньги вперед из-за того, что тот был совершенно пьян и сумасброден.

Мы решили воспользоваться гостиной и сдвинули мебель в одну сторону, пока он раздевался. Затем я достала свой чемоданчик с предметами для таких сцен и связала его ремнями из кожи, галстуками, надела наручники и тому подобное. На его глаза была надета темная повязка, но мной было это сделано очень деликатно, и я не била его.

Мы легли посреди пола, в то время как Сара усаживалась поудобнее в стоящем рядом кресле и поддразнивала его, описывая, как смешно он выглядит.

В течение пятнадцати или двадцати минут Лернер проявлял мало активности и казался очень скучным «рабом». В надежде пробудить это бревно к жизни я шепнула Саре, что собираюсь сходить на кухню и взять амилниграт, чтобы провести эту мазохистскую сцену побыстрее.

И этот безрассудный поступок был самым худшим из всего, что я могла сделать. Но я тогда была достаточно наивной в отношении смертельной опасности сочетания алкоголя и наркотиков.

Сразу же после того, как я насыпала ему амнлнитрата под нос, он очнулся. «Что это ты даешь мне?» – поперхнулся он.

«Я просто даю тебе безвредный стимулятор, – сказала я ему. – Поэтому не волнуйся больше. Вдыхай, вдыхай».

Но Лернер моментально запаниковал. «Мне здесь все не нравится, – заревел он. – Освободите меня». – «Его действие не будет длиться больше тридцати секунд», – уверяла я, но его невозможно было утихомирить. Поэтому следующие десять минут Сара и я снимали с него повязку и путы. К этому времени, рассчитывали мы, он успокоится и остынет.

Но трудно было ошибаться больше, чем мы.

В то время как он двинулся ко мне под предлогом, что ему нужно взять сигарету с кофейного столика, я увидела садистское выражение его глаз. Но было поздно. Прежде чем я смогла отпрыгнуть, его огромный мясистый кулак нанес мне страшный удар по скуле, и комната поплыла у меня перед глазами. Псих накинулся на меня, сграбастал мои длинные волосы и начал наносить мне побои по шее, груди, паху. Он совершенно свихнулся и впал в неистовство.

Сара завизжала и несколько раз пыталась отпихнуть его, но каратистским ударом в голову он отшвырнул ее. Куда она исчезла, я не знаю, потому что была слишком занята спасением своей шкуры.

Дикое избиение продолжалось приблизительно минут пятнадцать, кровь текла из моего носа и рта, и я стала беспокоиться, останусь ли в живых. Любая другая женщина была бы уже в бессознательном состоянии, но, к счастью, у меня действительно крепкий череп.

Чтобы показать вам, насколько крепкая голова сидит на моих плечах, могу рассказать вам один случай. Как-то в Голландии я ехала на своем велосипеде вдоль канала, когда ехавшая передо мной машина неожиданно затормозила, и меня выкинуло из седла на ее крышу, а затем вниз на землю. Когда я встала и ощупала свою голову, на ней была лишь небольшая ссадина, но никакого синяка. В корпусе же машины была большая глубокая вмятина.

После того, что показалось вечностью, милосердно зазвонил телефон, я схватила трубку и услышала голос Сары: «Повесь трубку, Ксавиера, я вызываю полицию». Для меня это был самый худший вариант потому, что вы не должны вызывать полицию в публичный дом! Но, с другой стороны, позволять, чтобы тебя убили, тоже не очень хорошо.

И в этот момент Лернер сказал: «Сейчас я тебя убью». И со смертью во взоре он поднял тяжелый кофейный стол с бронзовыми ножками и занес его над моей головой. К моему счастью, как раз прозвенел звонок в дверь, и Лернер поставил стол и неожиданно успокоился. Но он все еще держал в руке то, что осталось от моих волос, и по-прежнему угрожал убить меня, хотя он стал достаточно сообразительным, чтобы другой рукой попытаться надеть свои трусы.