Счастливая семья

– Это он еще мою запеканку и ватрушки не пробовал! – воскликнула Наташа и кинулась замешивать тесто. Мама застонала – на такие банальные уловки она не попадалась.

– Больше я его в дом не пущу, – заявила она.

– Тогда уйду я! – Тетя Наташа схватилась за сердце.

– Куда? В загон для индюков?

Тетя Наташа принялась вымешивать тесто, назло маме, чтобы доказать, что Эрос – честный и порядочный человек. Очень добрый и чувствительный. Любящий детей и животных.

– Хорошо. Давай спросим у Теодоры, – предложила мама, – она наверняка все знает.

На следующий день мама сидела на лавочке под подсолнухом и шепталась с Теодорой. Сначала хохотала старуха, а мы стояли раскрыв рты, поскольку Теодора никогда не смеялась, даже не улыбалась. А потом начала хохотать мама. Да так, будто ее щекотали. Она чуть под лавку к ногам Теодоры не свалилась, корчась от смеха.

– Что, что она сказала? – требовательно спрашивала тетя Наташа у мамы, но та продолжала всхлипывать, икать и заикаться.

– Пойдемте, сами все увидите, – сказала она наконец.

Мы свернули в другую сторону и подошли к заброшенному дому. И застали соседа, можно сказать, врасплох.

Если опустить все подробности и разговоры, а также всеобщий истерический хохот и последующее распитие вина на террасе, заваленной для красоты стройматериалами, то выяснилось следующее.

Эрос, по его словам, был единственным в Греции спортсменом в таком редком виде спорта, как стрельба по мишени. Но не из пистолета, а из самодельной трубки. Причем плевками.

– О, мы так в школе бумагой плевались, – обрадовался папа, а Эрос обиделся. Он считал, что этот вид спорта, по которому проводятся даже соревнования, скоро непременно станет олимпийским. Ведь уже сейчас проводятся соревнования, и он непременно должен на них попасть. Поэтому ему нужно много тренироваться и усовершенствовать свое орудие. Для плевков он использовал стрелы из детских наборов с резиновой присоской на конце. Но мечтал изобрести свой собственный прицел, в котором было бы учтено все – вес присоски, длина стрелы, поправка на ветер, и оптика была бы как в микроскопе, а не как в подзорной трубе.

Эрос отдавался своему хобби со страстью. Этим и объяснялся его интерес к Симиному луку со стрелами, моей подзорной трубе и маминым резинкам для кухни. Эрос хотел сделать так, чтобы детская стрела с присоской крепилась к телескопу и составляла одно целое со стрелком. Он мечтал создать автомат Калашникова из детского лука. И считал, что именно мы – соотечественники великого изобретателя, русские, – должны помочь ему создать идеальное оружие, с которым он сможет выйти на международную арену.

Мама, успокоившись, разрешила Эросу приходить и брать то, что может ему потребоваться, – прищепки, веревку, магниты с холодильника, резиновые присоски в ванной, чтобы Сима не поскользнулась, и даже сломанные детские стрелы. Эрос пообещал маме свою первую победу посвятить ей. Зато тетя Наташа была оскорблена в лучших чувствах. Она заявила, что видеть не может этого проходимца и балабола, этого бездельника и ловеласа. И демонстративно скрывалась в комнате, когда заходил Эрос. Впрочем, в одном тетя Наташа оказалась права – Эрос действительно любил детей и позволял нам с Симой помогать ему придумывать ружье и наблюдать за его тренировками – плевками по мишени.

Финита по-прежнему вызывала у мамы головную боль. Поскольку после маминой жалобы домработница мыла под кроватями, теперь она совершенно игнорировала пыль на мебели. До этого она вытирала пыль, но не мыла под кроватями. Поэтому мама лично ходила с тряпкой и вытирала грязь там, куда до нее вообще никто не добирался.

– Нет, я с ней все-таки поговорю, – настраивала сама себя мама, – вот в следующий раз и поговорю.

В следующий раз Финита пришла не с пустыми руками, а с огромным настенным календарем. Мама испугалась, что домработница сейчас прикрепит его на стену, но у той были другие планы. Финита показывала маме на цифры и дни недели и спрашивала:

– Финита три дэйз?

– Ноу, – отвечала мама, – мы не уезжаем.

– Завтра? Неделя? – Финита тыкала пальцем в календарь и произносила новые для себя слова.

– Ноу! Не уедем! – Мама пролистнула несколько страниц и ткнула пальцем в декабрь. Чтобы объяснить Фините, что мы пробудем здесь долго.

Домработница посмотрела на календарь, и ее стал душить истерический смех. Она похлопала маму по плечу и подняла вверх большой палец, давая понять, что оценила шутку.

Мама тяжело вздохнула и отложила разговор про пыль на тумбочках.

Стало совсем жарко. Папа при малейшей возможности скрывался в доме, выставлял кондиционер на плюс 18 и то и дело щупал затылок. Папа утверждал, что его голова нагревается даже через потолок. Мама же от жары становилась вялой и ласковой, позволяя нам заниматься чем угодно. Лишь бы тихо.