Счастливая случайность (ЛП)

- Это ваша тридцать третья попытка добиться от меня эмоциональной реакции, – Спок не желал признавать, что уже… устал от подобной рутины. Они сыпали ругательствами, называли его полукровкой и позором вулканского образа жизни и самих учений его предка. Их аргументы не всегда были логичны. Они могли казаться таковыми тем, кто верил, что чистота вулканской расы была способом избежать нового ответвления… новых ромуланцев. В конце концов они найдут другие способы выражать свое неудовольствие. Или они выберут себе новую цель, на которую будут изливать свое презрение. Если произойдет последнее, Спок проинформирует учителей об их дурных привычках – чтобы уберечь от этого других вулканцев.

- Ты не человек и не вулканец, тебе нет места в этой вселенной.

Спок лучше знал, где ему было место: здесь, на Вулкане, в доме его матери и его отца, который сделал сознательный серьезный шаг вместе с ней и дал ему жизнь.

- У него человеческие глаза, и в них тоска, правда? – дразнил Стонн. Спок знал, что у него были глаза матери – генетические черты, переданные ему с частью ее ДНК. У него не было причин стыдиться своих глаз; они делали его мать счастливой.

- А может, эмоциональная реакция нуждается в стимуле? – сказал Сателк как раз перед тем, как толкнул Спока. – Он ведь предатель. Твой отец… Он ведь женился на этой человечьей шлюхе!

Реакция Спока была точно такой же как у людей – полностью эмоциональной. Он хотел причинить Сателку и Стонну боль за их злые слова.

Он проснулся как раз в тот момент, когда собирался впечатать кулак в живот Стонна. Спок помнил его эмоциональный отклик и ощущение того, как тело Стонна передавало его боль и злость. Второй сон за три недели. Спок решил, что ему следовало обратиться в медицинское учреждение, чтобы убедиться, что от его собственных медитаций ничего не ускользало.

*

Голод грыз его желудок. Было больно. Больнее, чем все, что Спок когда-либо испытывал. Он чувствовал холод и грязь на своем теле и видел кости своих тонких запястий, проступавших под натянутой и будто ставшей меньшей кожей, непривычно бледной. Он проткнул крысу палкой и закрепил ее над жалким подобием костерка, который они сумели развести. Когда та была готова, он разрезал худосочного зверька и раздал детям вокруг него. Их было шестеро, все младше него. Крысиного мяса было мало, чтобы утолить жгучий голод, и Спок выбрал себе самый маленький кусочек, какой мог и такой, чтобы дети не заметили.

*

Спока поймали; едкий запах горящих тел скреб его горло, когда один из солдат вцепился в его локоть и грубо вздернул на ноги.

- Хватит, прекратите! – Спок пытался вырваться из крепкой хватки мужчины, но у него совершенно не было на это сил.

- Ты нужен губернатору Кодосу, – отозвался солдат, и Споку показалось, что он на мгновение перестал дышать.

- Нет, пожалуйста, – умолял он, чувствуя, что должен был плакать, но не мог: он не пил ничего в течение целого дня. Малыш Томми собирался пойти за водой, пока Спок охотился, ища для них пропитание. Спок знал, что ему не следовало отваживаться подбираться так близко к солдатским казармам, но дети стирались как карандашные линии под ластиком прямо у него глазах. – Отпустите!

- О, нет, – Спок знал этот голос, но его обладатель не должен был быть здесь. Его место было в его доме, там, где все еще была вода, там, где все еще была еда. – Я искал тебя, Спок. Ты - единственное, что я пытаюсь здесь спасти. Умный, живучий, стойкий. Ты воплощаешь в себе все, чем должна быть человеческая раса. Ты все, что я надеюсь сохранить. Если ты просто будешь сотрудничать, если поможешь мне, тогда я смогу сделать так, что уцелеет самое лучшее в людях.

- Ты больной мерзавец! Те жители не должны были погибнуть! – Спок дернулся в сторону мужчины… Кодоса, но голод лишил его все сил; порыв злости не принес ничего. – Моя семья была среди тех, кого ты приказал расстрелять как скот на убой! Если я такой идеальный, почему ты убил их?

- Они совсем не были похожи на тебя, Спок. Они были слабы. Они бы никогда не ушли по тем туннелям с другими детьми. Мои потерянные маленькие сироты. Они бы никогда не ели крыс и не отдавали свою еду другим, чтобы те могли протянуть еще одни сутки. Я научу тебя принять то, что твоя жизнь куда дороже, чем ты привык считать, что ты гораздо ценнее большинства людей, а твое выживание - важнее.

- Нет! – огрызнулся Спок, снова начиная пытаться вырваться из лап солдата. – Я не хочу этого! Они важнее, чем я!

Кодос ударил его.

Когда Спок пришел в себя, он находился в комнате вместе с остальными шестью детьми.

Один из них позвал его, но голос донесся до него приглушенно, будто звук не был правильным. Это происходило порой, когда кто-то обращался к нему по имени.

- Как он добрался до вас? – спросил Спок, проверяя, не было ли у других детей ран.

- Солдаты появились, как только ты ушел, – прошептал Кевин.

Спок притянул мальчика к себе и крепко обнял его.

- Мы выберемся отсюда, я обещаю.

- Итак, – губернатор Кодос вошел в помещение, где их держали, – вот они, мои особенные дети.

Спок вскинулся, вставая так, чтобы Кевин оказался позади него.