Счастливая Женька. Начало

Когда они с Шурочкой выходили из опорного милицейского пункта, Женя спросила: «Так как же ты меня нашла?» Шура остановилась и посмотрела на неё с грустной улыбкой:

– Ну ты и балда! Ты же сама мне звонила, помнишь? Умоляла простить тебя. И в том числе, незаметно ответила на мои вопросы, с какого вокзала ты едешь, и когда. Шура подняла голову и молча наблюдала за бешеной траекторией шарахающегося от окна к люстре и истошно чирикающего несчастного воробья.

– Я по голосу поняла, что ты… э… не в порядке. Ты путалась во времени, то хлюпала носом, то начинала смеяться, – Шура поморщилась, – Женя, Женечка, ну что же ты делаешь, сестренка? От тебя и сейчас так несет перегаром, что и мне сегодня за руль уже нельзя, я думаю, – она криво усмехнулась, – Вот мент на тебя и косился, и пытался скорее выпроводить. Женька судорожно вздохнула:

– Ты мой ангел, моя спасительница! Что бы я сейчас без тебя делала! Они поравнялись с очередью в кассу, и Шура, обняла её за плечи:

– Дело не в этом, а в том, что.., – Шурочка замолчала, подбирая слова, – У меня такое ощущение, будто я вижу, что ты тонешь. И ничего не могу сделать! Понимаешь? Ничего! Она закусила губу, – Я очень хочу, чтобы ты осталась, родная моя. У меня, ты знаешь прекрасно, кроме тебя и Володи нет никого на свете. Но я не знаю, лучше ли это для тебя. И твои дети… Ты нужна им, Женя, здоровая и счастливая! Шура помотала головой, то ли отгоняя навернувшиеся слезы, то ли тревожные мысли и подошла к окошку кассы. Женя докуривала вторую сигарету, когда Шура подошла к ней, весело размахивая билетом:

– Уф, все-таки продали! Но сегодня рейсов уже нет, ближайший завтра в шесть утра. Теперь слушай, с этой бумаженцией из милиции об утере документов, ты вполне спокойно можешь себя чувствовать всю дорогу. Главное, сразу по приезду, иди с этой справкой в отделение милиции, ясно? Затем в паспортный стол. Ну, там скажут, куда тебе идти, – Женя кивнула и хихикнула… Шура взяла её обеими руками за лицо и заглянула в глаза:

– Господи, какая же ты тощая стала, ужасно выглядишь!Может, задержишься все-таки хотя бы на недельку, придешь в себя? А? Я тебя хоть откормлю, а то дети испугаются… Женя в ужасе замотала головой и Шура торопливо успокоилаеё:

– Ладно, ладно, не пугайся. Но сейчас едем к нам, я отвезу тебя завтра. Доставлю в лучшем виде, не сомневайся. Если, конечно, ты обещаешь не дышать на меня так, как сегодня.

Выходя из осточертевшего здания автовокзала, Женька непроизвольно пригнулась от едва не спикировавшего ей на голову,чокнутого воробья. Он носился раненым истребителем по залу ожидания, в отчаянной и мучительной попытке найти выход. Женя открыла и удерживала тяжеленные входные двери:

– Ну же, лети, чертова птица! Шурка, где он? Шурочка задумчиво смотрела на люстру, – Не надрывайся ты, отпусти двери. Он не полетит… Женька,ругнувшись и закрыв дверь, встала рядом с сестрой и посмотрела вверх. Воробей сидел на люстре, противоестественно свесив головку набок, и тяжело дышал. Маленький клювик был слегка приоткрыт. Правым глазом он не мигая, смотрел в одну точку. Женьке казалось, что этой точкой была она.

– Почему же этот дурак не улетает, – отчего-то волнуясь, спросила Женя. Шура, вздохнув, немного погодя ответила:

– Он не может улететь, потому что не в состоянии найти выход. Даже глядя на открытую дверь в упор, он не верит, что за ней свобода. И ты можешь сколько угодно приглашать его к выходу, он не двинется с места, – Шура с грустью посмотрела на Женю, – Путь к выходу каждый прокладывает самостоятельно…

Женька искоса глянула на сестру:

– Так он же сдохнет… Ещё несколько раз шарахнется об это стекло и все. Шурочка ещё раз протяжно вздохнула:

– Скорей всего…А с другой стороны, чего он так рвется туда непонятно, вот сегодня ночью минус пятнадцать обещают. Замерзнет же, как пить дать. Усаживаясь в машину рядом с Шурой, Женька вдруг резко, с сожалением в голосе, проговорила:

– Замерзнет или нет, это ещё неизвестно, а там погибнет обязательно. Так что лучше бы ему поторопиться к выходу. Шура, выезжая на оживленную трассу и добавляя скорость, шумно выдохнула:

– И не только ему, Женечка, – с горечью проговорила она, – Не только ему.

20

Зинаида Евгеньевна поджидала Женьку в больничном коридоре. Увидев дочь, она скорбно поджала губы, развернулась и направилась к выходу. Женя улыбнулась, качая головой, и неспешно пошла за матерью. Догнала она её только в удивительно зеленой и прохладной, даже в эту августовскую жару, части больничного сквера. Глядя вполоборота на профиль Зинаиды, Женька отметила, как сильно изменилась мать. «Постарела и осунулась, – мелькнуло в голове, – Когда же это произошло? И почему я раньше не замечала?» Зинаида резко остановилась и повернулась к дочери:

– Ты можешь объяснить, что делает чужая женщина в палате твоего умирающего отца? Женя обняла мать за плечи:

– Мам, это не чужая женщина, – я тебе уже рассказывала… Это Шура, моя… подруга, я ей стольким обязана и… Зинаида Евгеньевна с ожесточением сбросила руку дочери с плеча: