Счастливая Женька. Начало

– А ты знала, что Лефортовский тоннель известен под названием «Тоннель смерти»? Из-за множества аварий и смертей… Действительно, так странно, зачем Глеб резко повернул направо? Он хороший водитель, да там и машин-то почти не было в это время. Я видела записи с камер наблюдения… Прекрасно оборудованная трасса. И с освещением никаких проблем. И машина оказалась в порядке… Что же могло произойти? Женя осторожно вставила:

– Шурочка, милая, скорее всего мы этого никогдане узнаем…Боже, да как же это?! Родная моя… Я прилечу, как только смогу… Не позже завтрашнего дня. Шура снова встрепенулась. Женя опять выдернула её из состояния оцепенения, в котором она пребывала. А только в этом состоянии она могла относительно безболезненно находиться. Это то, что не дало ей сойти с ума в течение последних часов. Она не спала больше двух суток. Сначала из-за дочки, потом… Гаишники, какой-то протокол… Затем морг, куда её не пустили…Потом какие-то обрывки воспоминаний… Володин рыжий замшевый пиджак, заляпанный кровью, барсетка, её подарок… Снова провал… Потом опять больница, только другая. Врач ей что-то говорит, но она не понимает ни слова. Слез у неё почему-то так и не было. Она просто сжалась, как после мощного удара, да так и застыла. Она видит,закрывая глаза, его солнечного цвета пиджак, в бардовых разводах крови. Шура замотала головой, нет, нет, очень больно, невыносимо, и из последних сил, выдавила:

– Женя, ты знаешь, как я хочу, чтобы ты была рядом. Но его все равно будут хоронить в закрытом гробу. Так мне сказали. А мне известно, что у вас сейчас не лучшее положение, в финансовом отношении… Володя… Женя её перебила:

– Шурочка, Володя был моим другом. Самым лучшим. Он муж родной сестры. И отец моей племянницы. И потому это даже не обсуждается.

И после того, какЖеня договорила, Шура, наконец, заплакала. Надрывно и тяжело, с горьким всхлипыванием и сбившимся дыханием.

В небольшом городке ставропольского края ив огромном мегаполисе, при разделяющих их 1200 километрах, сиделидве женщины и навзрыд плакали в телефоны. Две женщины, связанные родственными узами по отцовской линии. Но было между ними ещё что-то, связывающее их гораздо более крепко и надежно, чем просто родственные отношения. Женя и Шура понимали, чувствовали и слышали друг друга намного лучше, чем остальных своих близких. Даже тех из них, с кем связывало помимо кровного родстватерриториальная близость и годы общения.

Вечером того же дня, каким-то непостижимым образом, Гарик раздобыл деньги и купил билеты. Ночью они вылетели в Москву.

Вернувшись из столицы, Женя узнала, что сын переехал к своей девушке Лизе. И что дело, определенным и решительным образом, идет к свадьбе.Женя заикнулась о сватовстве. Димка посмотрел на неё так, что она почувствовала себя ровесницей Клары Цеткин.

– Какое сватовство, мам? Ты о чем? И вообще, Лиза – детдомовская…Остановились на знакомстве за ужином.

После этого семейного мероприятия, в конце июня 2010 года, Жене и Гарику долго не удавалось заснуть. Женя, опять включая ночник в спальне, не могла успокоиться:

– Нет, ты видел её руки? А шею и спину? Живого места нет, вся в татуировках! Половина башки выбрита, это что такое? Гарик криво усмехнулся:

– Мода такая, старушка, успокойся… Женя от возмущения перешла на свистящий шепот. Их трехлетняя разница в возрасте ей и без того изрядно портила настроение:

– Спасибо, но я помню, что мне в январе исполнилось 39 лет. Я не об этом… Просто она такая… странная. Мне показалось, что они под кайфом. Оба. Ты же видел сам, господи, что же делать? Если сейчас это начнется опять… И как они будут жить?

– Хочется думать, что нормально они будут жить. В любом случае, что ты можешь сделать? Погрозить сыну и запретить ему водиться с этой девчонкой? А то она его плохому научит? Женя задумчиво протянула:

– Нет, конечно, но может поговорить с ним, объяснить…Ну зачем торопиться? Им только по девятнадцать лет, и… Гарик сжал её руку:

– И ты серьезно думаешь, что это будет иметь значение? Для твоего сына и этой девочки? Если, да, то о’кей, но я в этом не участвую, имей в виду. Женя отвернулась:

– Разумеется, ведь это не твой сын…Гарик разжал ладонь и выпустил её пальцы.

– Ну да, – медленно произнес он, – Не мой сын… Не моя дочь… Не моя квартира… Все правильно, – невесело усмехнулся Гарик опять, – Я часто думаю, а эта нынешняя жизнь вообще моя или тоже нет? А если я вломился без спроса и занял чьё-то место? Может я придумал себе эту жизнь? А она и не моя вовсе? Женя обхватила его руками и прижала к себе:

– Да ты что?! Ты что себя накручиваешь? Я люблю тебя и счастлива, когда ты рядом. Ты не можешь этого не видеть, не чувствовать. И, потом, ну что ты говоришь? Как можно занять чьё-то место? Прости меня, родной, я ведь на самом деле, так не думаю.