Счастливая жизнь для осиротевших носочков

Явно опаздывая и потому нервничая, девушка наклоняется, чтобы собрать содержимое своей сумочки, которое высыпалось на тротуар. Тороплюсь ей помочь.

– Давайте я. Не наклоняйтесь.

Поднимаю ее вещи: телефон, пачку салфеток, ручку и несколько монеток.

– Спасибо, – говорит девушка, с облегчением вздыхая. – У меня так ноет спина…

Мы обмениваемся улыбками, и на короткое мгновение ее теплое выражение лица заставляет меня успокоиться. Подавляю порыв дотронуться до округлого живота, растянутого заключенной в нем маленькой жизнью. Пожелав мне хорошего дня, девушка исчезает в потоке людей, и я снова сама по себе. Чувствую, как под ногами вибрирует метро. Два миллиона двести тысяч жителей. Париж урчит, шевелится в своей вечной суете. Я поступила правильно, приехав сюда. Париж – идеальное место, чтобы исчезнуть, затеряться в толпе безликих прохожих, забыться и быть забытой.

– Алиса Смит?

Передо мной стоит невысокая женщина чуть за пятьдесят. Выглядит она элегантно: бежевый плащ, седеющие волосы собраны в пучок-улитку и зафиксированы лаком. Я протягиваю ей руку.

– Да. Здравствуйте.

– Я Джейн Томпсон из агентства «Филд и Томпсон», – говорит женщина на идеальном английском. – Мы разговаривали по телефону.

– Рада встрече.

– Пойдемте, – властным тоном говорит она, раскрывая над моей головой шотландский зонт. – Как видите, до метро рукой подать.

Но я хотела другого, поэтому, откашлявшись, говорю:

– Вообще-то я думала о квартире поближе к Марэ или Монмартру…

Она останавливается и громко смеется.

– А почему сразу не в Диснейленде? Знаю, американцы любят Марэ и Монмартр, но это очень туристические места. В Марэ по выходным столько людей, что не протолкнуться, а Монмартр далеко от центра. К тому же там полно туристов и карманников. И потом, учитывая ваш бюджет, об этом не стоит и думать…

– Вот как.

Прячу разочарование под сокрушенной улыбкой. Я наивно представляла себя в мансардной квартире с открытыми деревянными балками и видом на базилику Сакре-Кер, и теперь мне стыдно, что я выгляжу стереотипной американкой.

Мы проходим мимо китайской закусочной, прачечной и греческого ресторана, в витрине которого видно, как с вращающегося на вертеле мяса капает жир. Вспоминаю фотографии украшенного подсветкой музея Орсе и сада Пале-Рояль с колоннадами, обрамленными аркадами. Нам рассказывали о них на уроках французского. Тогда я и узнала про «стиль Османа». Прекрасно помню определение этого термина, которое стояло в моем американском учебнике под изображением величественного здания с длинными балконами из кованого железа: «Архитектурный стиль Парижа, созданный префектом Сены бароном Османом в середине XIX века».

Однако, учитывая постапокалиптическое состояние моего банковского счета, стоит забыть улицу Риволи, Монмартр и Марэ, поэтому я решаю довериться Джейн Томпсон.

Она останавливается перед домом с облупившейся краской, втиснутом между школой и магазинчиком восточных сладостей, вводит код и пропускает меня внутрь.

– Квартира находится на бывшем служебном этаже. Там светло и очень тихо, вот увидите.

Госпожа Томпсон энергично трясет зонтом, забрызгивая потрескавшуюся плитку, которой выложен холл. Мы направляемся к лифту и поднимаемся на шестой и последний этаж, откуда попадаем в небольшую квартиру. Гостиная переходит в оборудованную по последнему слову техники кухню. Как объяснила госпожа Томпсон, во Франции такую планировку называют «американской кухней», и добавила, что здесь я буду чувствовать себя «как дома».

– После предыдущего жильца в квартире сделали ремонт. Вся мебель новая и функциональная: диван, встроенный шкаф, современная звуковая система с двумя колонками… Благодаря мансардному окну в спальне светло даже в непогоду. Ванная комната – три квадратных метра, но ванна вмещается. Как видите, квартира маленькая, но светлая и чистая.

Распахиваю единственное в гостиной окно и выглядываю наружу. Мне открывается вид на расположенную по соседству начальную школу. Слышу городской шум и редкие гудки клаксонов, тонущие в шелесте дождя. Мне вспоминается Манхэттен с его непрекращающимся пением сирен и гудением работающих летом кондиционеров. Не уверена, что эта квартира мне нравится, но ее холодная строгость действует успокаивающе. Пронзительно звенит звонок, и на детскую площадку выбегает толпа детей в разноцветных шапочках. Дети принимаются играть под дождем, симфония их радостных возгласов вызывают у меня искреннюю улыбку – первую за все время, что я в Париже. Внезапно квартира становится уютнее. Возможно, все дело в детском смехе, но теперь мне кажется, что здесь пахнет горячим шоколадом…

Снова обхожу комнаты, чувствуя на себе взгляд госпожи Томпсон. Похоже, мой строгий черный костюм и собранные в аккуратный хвост волосы внушают ей доверие.

– Сколько квартир вы уже посмотрели?

– Эта первая. Можно ли убрать из гостиной динамики? Они занимают много места.

– Я поговорю с хозяйкой квартиры. Не думаю, что она станет возражать.

– А еще у меня есть кот. Хозяйка не будет против?