Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена

— Все бы проблемы были такими, — сказал он почему-то вслух и решил, что неплохо было бы держать все свое при себе и не беспокоить соседей, если вдруг ему нужно будет достать что-то из рюкзака во время полета. Хотя вряд ли это произойдет. Пусть лежит себе на полке, нужно только о нем не забыть через… через каких-то два с половиной часа!

Ну а теперь — в кресло! Туго затянуть ремень безопасности задолго до начала движения самолета — никогда раньше он не лишал себя свободы передвижения таким образом — и с окрыляющим чувством завершения мучений наблюдать, как заканчивают возиться с последними чемоданами грузчики и как подъезжает тягач, который через десять минут дает первый толчок.

«Спасибо тебе, Андрис! Спасибо всем вам, ребята, за то, что поддержали меня в тяжелый час! Спасибо и тебе, земля эта, что дала мне дом и работу, и любовь! Спасибо тебе, девушка в гостинице, которая порекомендовала мне «Лагуну», после чего я выбрал-таки «Гризли». И большое спасибо тебе, моя Ки, моя Киара… Почему мы остановились?»

Омид прижался щекой к иллюминатору, но не смог разглядеть того, что происходило под бортом самолета. Людской ропот в салоне самолета уплотнился и начал соперничать с гулом турбин, которые в один момент вдруг затихли, уступив место стуку крови в ушах, заглушавшему все остальные звуки. Все пребывали в недоумении, пока в салон не вошло несколько вооруженных людей — солдат, судя по одинаковой, хоть и незнакомой камуфляжной форме в темно-коричневых тонах и черным балаклавам.

— Всем оставаться на своих местах! Выходить по одному и строго по сигналу!

Очень скоро подошла очередь пассажира на месте 2F, который не сразу и понял, что наведенный на него ствол автоматического оружия и жесткое «Пошел!» и были тем сигналом, по которому он должен был подняться с места и покинуть борт самолета.

«Покинуть борт? Покинуть борт?! Так я же уже почти что взлетел! Я почти что…», — путались мысли в голове Омида. Сам он оставался бессловесным. Челюсть отвисла, во рту пересохло, в глазах потемнело.

Лишь пройдя обратный путь по кишке телетрапа он вспомнил, что забыл забрать с полки над его головой свой рюкзак.

«Все. Теперь у меня нет и моих последних вещей.»

Не совсем. Последним, что оставалось у Омида, не считая надетых джинсов, сорочки под легкой курткой и комплекта несвежего нательного белья, были документы, худо-бедно подтверждавшие его личность. Еще на борту самолета, думая, куда бы приткнуть свой рюкзак, он машинально положил их в нагрудный карман сорочки, и теперь проверяющий заметил торчавший уголок бумажки и резко вынул его из кармана оторопевшего Омида.

— Так… Где паспорт?

— Утерян под обломками… Мой дом разрушили, и там…

— Омид Ар-де-ха-ли? — с трудом выговорил его фамилию проверяющий. — Так ты не здешний?

— Я еду домой, верните мне, пожалуйста, мои документы, и разрешите вернуться на борт, я ничего…

— Ты — иностранец и без паспорта, и хочешь улететь вот так вот, да?

— Разрешите…

— Не разрешаю! Увести этого!

Там, куда привели Омида, на жесткой скамье сидела маленькая девочка лет пяти. Она испуганно прижималась к скромного вида молодому мужчине в очках с разбитым стеклом и боязливо поглядывала исподлобья, когда рядом с ней что-то происходило. Бросив взгляд на втолкнутого в помещение Омида, она сразу же опустила глаза и вздрогнула, когда за ним с лязгом закрылась тяжелая дверь. Такой звук было действительно нелегко пережить даже взрослому. Она взяла мужчину за руку, а тот в свою очередь попытался безмолвно ее успокоить.

Кроме них в помещении было еще двое мужчин: один пожилой, другой — помоложе. Последний, казалось бы, хотел заговорить с Омидом, словно он все это время только и ждал, когда его наконец приведут, но так и не решился на это: двое в камуфляже держали автоматы наготове.

«Видимо здесь уже что-то произошло до того, как меня ввели», — подумал Омид и обратил внимание на пожилого мужчину, угрюмо и неподвижно сидевшего у дальней стены и ни на что не реагировавшего. Он все же рискнул озвучить один из интересовавших его вопросов.

— Вас тоже с самолетов сня…

— Молчать! — грубо заткнул его один из автоматчиков, пригрозив автоматом. Тот, что помоложе, успел кивнуть, и Омид заметил это. В это же мгновение парень получил ощутимый удар прикладом по голове. Вывести из строя такой удар смог бы лишь очень слабого и немощного, но человек в нормальном состоянии после такой экзекуции будет думать трижды, прежде чем решиться еще раз открыть рот или подать какой-нибудь знак. Пожилой лишь искоса наблюдал за этим блиц-конфликтом, а девочка еще крепче сжала руку мужчины в разбитых очках, пару раз подняв глаза на пострадавшего.

Омиду ничего не оставалось, как просто додумывать пережитое и выдавать возможные объяснения происходящему.