Счастливая

— Бедняжка, — приговаривал он. — Бедная, бедная малышка.

Очень скоро он отключился, прямо на мне. Я не спала всю ночь.

На рассвете ему снова захотелось секса. После поцелуев он стал подталкивать меня вниз. Увидев перед собой пенис, я застыла.

— Не умеешь? — спросил он.

С первой попытки меня чуть не стошнило.

— Иди сюда, — сказал он, отпуская мою голову.

Мы снова поцеловались, а потом Джейми, заглянув мне в глаза, встревожился, запустил руку в мои распущенные волосы и отстранил от себя.

— Послушай, — сказал он, — не хочешь — не надо. Только не вздумай меня полюбить.

Я опешила, не зная, как это понимать. Пообещала, раз уж он настаивал, но в глубине души чувствовала, что обещаю невозможное.

Он подвез меня до «Хейвена» и бросил на прощание:

— Счастливо тебе, детка.

Лишние заморочки были ему не нужны. С него хватило ухода за инвалидом отцом.

Джейми умчался на занятия, а оттуда — кататься на лыжах.

«Представь, добилась своего», — написала я на листке для сообщений, прикрепленном к двери Лайлы. Она еще спала, и я мысленно перекрестилась. После бессонной ночи все мысли были о том, чтобы только добраться до кровати. К тому же мне требовалось время, чтобы убедить себя в успехе эксперимента. Под вечер, когда я проснулась, все встало на свои места. Я потеряла свою настоящую невинность. Задуманное осуществилось, хотя и не без издержек; мужчина меня не оттолкнул.

Естественно, я сделала то, что он мне запретил. Я его полюбила.

А нашу близость превратила в забавную историю. Посмеялась над собой, над своей неловкостью. Напилась. Позвонила Крису и рассказала ему. Он пришел в восторг и стал кричать: «Ай да молодчина!» Потом мы с Лайлой пошли в кафе, взяли швейцарское мороженое с ванилью и миндалем, и я уже задирала нос, как умудренная опытом женщина. Джейми с тех пор мне не звонил. Я говорила себе, что увижусь с ним после Пасхи, что таким современным людям, как мы, не нужны всякие кольца, цветы и телефонные звонки. Пришла пора ехать домой, в Пенсильванию. В шикарный красный чемодан «самсонит», купленный на распродаже, я положила бутылку «Абсолюта». Мне было хорошо.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

В конце апреля, через месяц после пасхальных каникул, я шла по Маршалл-стрит. Дело было днем, часа в три. В северную часть штата Нью-Йорк наконец-то пришла весна — исподволь, словно после долгой игры в прятки. На земле еще лежал старый снег. Каждую зиму он придавал Сиракьюсу особую прелесть, маскируя буро-коричневые, как и на всем северо-востоке, здания и дороги. Но к апрелю снег уже всем осточертел, и студентки радовались наступлению тепла. Они влезали в шорты и футболки; руки-ноги тут же покрывались гусиной кожей, но девушкам не терпелось похвастаться своим загаром, привезенным из Флориды. На улице было полно народу. Близились последние дни учебного года, а вместе с ними долгожданные каникулы; студенты радовались жизни, закупая для родных и друзей университетские сувениры с атрибутикой Студенческого союза.

У меня в руках были пакеты с подарками для сестры. Она заканчивала «Пен» и шла на диплом с отличием. Возвращаясь по Маршалл-стрит, я столкнулась с группой парней из одного мужского университетского объединения, которые шли с девушками. Лица сияли улыбками. Двое ребят демонстрировали свою крутизну, надев крахмальные белые спортивные трусы и кроссовки на босу ногу. Я не могла не посмотреть в их сторону: они занимали весь тротуар и просто приковывали к себе внимание. Но по другую сторону кто-то пытался их обойти.

Я выросла на сериале «Зачарованные», в котором героиня, Элизабет Монтгомери, способна щелчком пальцев остановить на месте любого, кто находится рядом с ней и ее мужем Даррином. Супруги продолжают непринужденно беседовать, а остальные замирают в самых нелепых позах. В тот день произошло нечто подобное: я увидела Грегори Мэдисона, отделенного от меня веселой компанией. А потом и он увидел меня. Все прочее остановилось.

Почему-то я не была готова к такой встрече. Просто не представляла, что подобное возможно. Я думала, он сидит за решеткой, и не могла помыслить, что перед судом его понесет в сторону кампуса. Однако именно так и произошло.

В октябре он держался с предельной наглостью, даже не сразу меня узнал. На этот раз узнавание было мгновенным, и мы обменялись кивками. Без слов. Это была какая-то доля секунды. Нас разделяла компания оживленных парней с девушками. Мы прошли по разные стороны от них. Его глаза сказали мне все, что я хотела знать. Отныне я стала его противником, а не просто жертвой. Он это признал.