Счастливчик

«Кто жив?» Он открыл рот, но так и не смог спросить, кто же все-таки жив. Вот именно, кто жив? Или нет, может, этот человек как раз в этот момент умирает, от него уходит жизнь?.. Меринос поднял голову. Ему казалось, что он ее поднял, а это было едва заметное движение, от которого заломило в затылке.

— Там, — шепнул он, — там…

— Что ты сказал? — Жардецкий наклонился над ним. — Сейчас врач тебе сделает укол.

— Нет. — Меринос имел в виду совсем другое. — Кто это около меня стоит?

— Узнаешь меня, Меринос? Это я, Жардецкий.

Кладовщик внимательно всматривался в его лицо. «Жардецкий, — повторил он мысленно. — Ага, Жардецкий…»

— Склад завалило, — возбужденно говорил тот. — Тебе повезло, старик, ты будешь долго жить…

— Буду жить, — повторил, как эхо, Меринос. И в этот момент он вспомнил Анджея. Хотел встать, крикнуть, что парень остался там.

— Лежи спокойно. — Жардецкий положил ему ладонь на лоб. — Спи. Тебе надо набираться сил.

— Квек… — прошептал Меринос.

— Что ты говоришь?

— Квек… — повторил он.

— Позвать его?

— Он там… остался…

Меринос почувствовал, что он выполнил то, что был обязан сделать, у него хватило на это сил, теперь они должны его понять. Он закрыл глаза. Ему показалось, что он качается, как в гамаке.

— Отойдите от него, — сказал врач. — Ему нужен покой.

— Что он сказал? — возбужденно спросил Алойз. Жардецкий отвернулся от него. И только сейчас заметил, что все стоят здесь, рядом с ним, — Пардыка, Мишталь, Храбрец, Махно.

— Там на складе остался Анджей.

— Какой Анджей? Ты что?

— Он сказал, что там остался Квек.

— Может, старик?

— Так ведь старика мы видели.

— О господи, — прошептал Алойз. — Такой парень, такой молодой…

— Нужно сказать отцу. — Мишталь ни на кого не смотрел.

— Что ты ему скажешь?

— Нужно, — повторил Мишталь.

— Ну так иди.

— Все, все вместе.

— О боже, — стонал Алойз, — за какие грехи…

— Мы уже ему ничем не поможем. — Пардыка говорил сдавленным, не своим голосом. — Такая уж его судьба.

— Старик с ума сойдет. — Махно сжал кулаки так, что затрещали суставы.

— Давайте подождем, — предложил Храбрец.

— Нельзя. Мы не имеем права. — Жардецкий побледнел. — Мы должны это сделать. Нам от этого никуда не деться.

Сначала Квек не мог понять, что от него хотят. Они путались в объяснениях, пытаясь подготовить его к страшному удару, рассказывали о Мериносе, о его спасении.

— Что вы от меня хотите? — удивлялся он. — Меринос жив, ну и слава богу.

— Но он там был не один, — сказал Жардецкий.

— Видно, склад обрушился, когда он вышел оттуда, — добавил Алойз и сразу же спрятался за спины своих товарищей.

— Ну и хорошо, — согласился Квек. — Жить будет?

— Будет. — Мишталь отстранил Жардецкого. — Там еще был твой сын.

— Анджей? — удивился старик. — А что это ему на складе понадобилось?

Только через какое-то время их слова дошли до старика. Он почувствовал страшное сердцебиение и бросился на Мишталя:

— Что ты болтаешь? С какой стати? Мой Анджей? Там, на складе?

— Да, — сказал Жардецкий и легонько оттолкнул Квека от Мишталя.

— А откуда вы знаете? Может, все это вранье?

— Меринос сказал.

— Меринос, наверное, пьяный был, правда? — Отец цеплялся за эту мысль, как утопающий за соломинку. — Он ведь никогда не просыхает.

— Там остался Анджей, — повторил Жардецкий. — Пойми это. И прости, что об этом услышал от нас…

Квек побледнел. Окружающие его люди постепенно отходили в сторону. Жардецкий стоял неподвижно.

— Он и вправду там был? — спросил тихо Квек. — Вы не ошиблись?

— Думаю, нет.

— И это сказал Меринос?

— Меринос.

— Может, он жив… — прошептал старик.

Он отодвинул рукой Жардецкого и пошел к выходу из цеха. Люди расступались перед ним. Было тихо, никто не проронил ни слова, никто не задержал старика, не утешал его. Все смотрели, как он выходит из дверей в яркий свет дня, и долго еще стояли неподвижно, хотя его уже давно не было с ними.

Жардецкий повернулся к Мишталю и кивнул Пардыке:

— Пошли за ним.

— Его нельзя оставлять одного, — согласился Пардыка.

— Но остальные пусть идут заканчивать работу. Мы свою норму должны выполнить.

— Пошли. — Жардецкий потянул его за собой. — Ему сейчас нельзя быть одному.

Далеко впереди стоял старый Квек. Они тоже остановились. Его фигура на фоне развалин склада выглядела как сломанная, вбитая в землю балка. Жардецкий и Пардыка не осмеливались подойти ближе.

Квек смотрел на то, что осталось от склада. Развалившиеся стены, сломанная, упавшая на развалины крыша. Рядом — стальной купол нефтехранилища, отброшенный взрывом в сторону, как камень. «Где-то здесь Анджей, — думал он, — где-то здесь Анджей…»

Больше ничего не приходило ему в голову, одни только обрывки слов, куски воспоминаний. Какие-то картины из жизни пронизывали его, словно озноб, вызывали дрожь, как будто он был болен. Руки старика безжизненно повисли. Шероховатые жесткие пальцы ритмично вздрагивали, словно хотели схватить или удержать что-то. Но это что-то, неуловимое, выскальзывало из них, сыпалось, как песок.